Тот оказался самым мелким, но не менее опасным. Резко хыкнув, он сделал характерное метательное движение, заставившее меня инстинктивно, прикрыть лицо.
Заточенный обломок ржавой железки вспорол рукав олимпийки, оставив на коже глубокую царапину. А уже через секунду мы сошлись в рукопашной. Длинный клинок в руке заражённого блеснул у моего лица, но я успел подловить его движение и вогнал штык-нож в запястье.
Зарычав как зверь, мутант проигнорировал рану и боднул меня головой, целясь в нос. Успев подставить лоб, я увидел искры, брызнувшие из глаз, и, выдернув клинок, всадил его семейному под мышку.
Убить этих тварей, даже пробив сердце, было непросто – пришлось нанести десяток быстрых ударов.
Пока я сражался, капитан с детьми проскочили мимо.
Так и не добив третьего, я не смог вытащить штык-нож, застрявший в начавшем оплетать грудную клетку мутанта, дополнительном костном каркасе. Пришлось отскочить и рвануть за капитаном.
Заскочив в пролом, я оглянулся: оба раненых семейных, хоть и медленнее, но продолжали преследование. Вожак тоже пытался подняться. Из-за этой чёртовой живучести с заражёнными мутантами любых типов трудно справиться без серьёзного огнестрела.
Но не семейные беспокоили меня сейчас – к месту схватки уже неслась толпа зомбаков второго типа, сотни вопящих от предвкушения тварей.
Добежав до цистерны с люком под ним, я увидел лейтенанта, нацелившего в меня автомат, и застыл. Его взгляд не оставлял сомнений в серьёзности намерений.
– Борзов, не дури, – хрипло рявкнул я. – Не стоит оно того. Если получил приказ – отправить меня в расход, просто отпусти. Сам как-нибудь вывернусь.
По лицу капитана промелькнула тень борьбы. Затем он резко перевёл ствол и дал несколько очередей по появившимся в проходе раненым семейным.
Этой порции свинца хватило – оба мутанта рухнули, корчась в агонии. Лейтенант снова взглянул на меня:
– Чего замер, Шустрый? Давай за мной, боец!
Он нырнул под цистерну, исчезая в зеве люка. Я последовал за ним и прикрыл за собой тяжёлую крышку.
Всю дорогу до бункера вспоминал свой первый день после воссоединения с Машей...
Глава 4
28.05.2028.
Шустрый
Мать возникла на пороге камеры поздней ночью. Капитан Борзов, лично привёл её и судя по нервной суетливости – визит начальством санкционирован не был.
– Максим, ты молодец, что догадался. Влад вовремя передал твою записку, и я успела вмешаться в ситуацию. Получила доступ к детям, проверила их. Похоже, Хирург долго и старательно пичкал их нашей сывороткой. Это изменило детские организмы, создало иммунитет к заразе. Пришлось, конечно, покачать права в штабе, чтоб их не трогали, но пока всё нормально. Генерал Антипов решил их оставить в карантине, до особого распоряжения с большой земли.
– Спасибо, мам. Я знал, что ты им поможешь.
– С ними всё ясно. Если будут вести себя прилично, выживут и, возможно, пригодятся для кое-каких экспериментов. – Она замолчала, взгляд стал жёстким, как сталь. – Макс, я откладывала этот разговор, но теперь, когда сложила все куски мозаики, хочу знать: как, где и когда ты потерял сестру?
– Мам… ты уверена, что хочешь это знать?
– Да.
– Хорошо… тогда слушай…
***
Два года назад.
После заселения на дачу дяди Бори беда целую неделю обходила посёлок стороной. Признаться, в этих условиях мы слишком рано расслабились. Беркут пошёл на поправку, раны затягивались.
Электричество в посёлок поступало с перебоями. Ловились несколько телевизионных каналов, по которым говорящие головы наперебой клялись, что всё будет хорошо – нужно, дескать лишь немного подождать мифических спасателей.
Сотовая связь с мобильным интернетом иногда появлялись, но ненадолго. И хотя целые сегменты интернет-ресурсов канули в Лету, просачивающаяся информация не оставляла сомнений: половина человечества превратилась в зомби, и старый мир уже точно рухнул.
По всему миру военные проводили операции по зачистке. Люди в панике бежали из городов в поисках спасения. Повсюду, словно грибы после дождя, возникали анклавы выживших.
Запасов, что мы с сестрой привезли из Москвы, хватило бы на два месяца. Картошка и зелень на огороде, намекали на богатый урожай. Всё это рождало обманчивую иллюзию стабильности, с которой я отчаянно пытался бороться. Человеческая природа слаба: вырвавшись из когтей смерти, мы невольно ищем утешение в самообмане.
Правда, кое-что я всё-таки сделал.