Закончив рассказ, мать взяла себя в руки. Перестала обнимать блудного сына и заглянула в мои всё ещё красные глаза.
– Максим, а теперь слушай внимательно и отвечай на вопросы чётко. Времени у нас не больше двух минут.
– Слушаю, мам, – покорно ответил я.
– Где Алёна?
Она задала вопрос, которого я боялся больше всего.
– Я её потерял, где-то через две-три недели после начала всей этой жопы.
– Значит, не уберёг сестричку, – тихо проговорила она, и я виновато опустил взгляд. – Рассказывай, только кратко, но знай, потом допрошу с пристрастием.
Повинуясь требованию, я вкратце описал суть инцидента, произошедшего два года назад.
Удивительно, но мать не стала оплакивать свою любимую дочурку. Вместо этого она уточнила некоторые детали и сделала записи в крохотном блокноте.
– Значит так, сегодня ты увидишь кое-что необычное. Хотя, думаю, тебя после двух лет, проведённых снаружи, ничем не удивишь, – с толикой сожаления в голосе предупредила она.
– При дяде Боре смотри на него прямо и веди себя естественно. Об Алёнке – ни слова, пока он сам не затронет эту тему. И пожалуйста, никаких вопросов о его здоровье, – наставляла мать.
– Я понял, мам. Сделаю, как скажешь.
– Вот и отлично. Тогда идём. На обратном пути у нас будет ещё две минуты, чтобы обсудить мой резервный план.
Приближаясь к странной конструкции, я ожидал увидеть дядю Борю в плачевном состоянии. Возможно, в инвалидной коляске. Но то, что появилось из-за переплетения кабелей и проводов, заставило заслонить мать и схватить со стола разводной ключ.
Двухметровый мутант четвёртого типа, под триста кило весом, нахмурился и, поправив очки, укоризненно взглянул на железяку в моих руках. В его лице угадывались до боли знакомые черты – это был хоть и сильно изменившийся, но всё тот же дядя Боря.
– Что, Макс, спинку мне решил почесать? – спросил он узнаваемым, но теперь оглушающе громким голосом.
– Дядя? – растерянно выдохнул я, возвращая разводной ключ на стол.
– Он самый. Рад, что ты жив.
Сделав шаг, гигант бережно похлопал меня по плечу, при этом по ощущениям опуская не пятерню, а мешок цемента.
– Я тоже рад встрече, – ответил я, вполне искренне.
– Макс, не бойся моего вида, я под препаратами, так что на человечину почти не тянет. Вирус купирован и введён в режим медикаментозной блокады. Воздушно-капельным путём заразиться невозможно. Хотя судя по твоим анализам, ты минимум десять раз переносил разные штаммы, так что тебе не привыкать.
– Я насчитал девять заражений, – признался я.
– Ошибаешься. Видимо, что-то перенёс в лёгкой форме. Но главное не это. Как говорили умные люди, то, что нас не убивает, делает нас сильнее. В твоём случае, как я вижу, – это неплохой расклад.
Дядя Боря снял очки, на несколько секунд закрыл глаза, а когда открыл снова, они засветились красным при тусклом освещении лаборатории. Затем он уставился на меня и приказал немного повертеться на месте.
– Так-с, ну что здесь у нас? Костная ткань стала гибче и прочнее. Мышечная ткань изменила структуру и вошла в стадию полной перестройки волокон. Ты только начинаешь понимать, что становишься сильнее, и скоро почувствуешь это по-настоящему. Как у тебя с ночным зрением?
– Я и раньше видел неплохо, но теперь могу передвигаться в полной темноте. Тьма словно расступается, показывая всё в сером спектре.
– Полезная мутация. Главное, не показывай обычным людям, что зрачки светятся. Солнцезащитных очков вполне достаточно. Попробуй, убедишься сам: ночью они таким, как мы, почти не мешают. Слух и нюх тоже подтянутся со временем. Знаешь, Макс, я всё больше убеждаюсь, что вирус – это быстрый способ перевести часть человечества на новый уровень развития.
Выслушав дядю Борю, я нервно усмехнулся.
– Может, и так. Только от человечества осталось процента четыре, не больше. Нашей цивилизации, нужно для начала выжить.
– А вот с этим сложнее. Хотя у тебя тоже шансов не было сюда проникнуть, но ты стоишь передо мной. И, похоже, останешься здесь надолго, как и те, кто с тобой прибыл.
Я хотел спросить, что значит «надолго», но мать заметила мой нахмуренный взгляд и жестом велела молчать. А между тем дядя продолжал просвещать:
– То, чем мы здесь занимаемся, очень важно для всего человечества. У нас намечается прорыв в понимании происходящего. Кстати, профессор Крюгер попал куда нужно, и вскоре поможет мне кое в чём разобраться.