Из-под капота вырвалось облако пара. Видимо, одна из пуль пробила радиатор. Машина замерла, из неё посыпались люди. Перезарядив винтовку, я первым выстрелом снял пулемётчика, открывшего беспорядочный огонь в мою сторону. Следующая пуля ударила по борту парома в полуметре от выскочившего из кабины водителя внедорожника.
Я увидел ещё одного боевика, вылезшего из машины и копающегося с задней дверцей, но Яковлева пока не заметил. Те, кто управлял паромом, неожиданно порадовали меня. Как только началась стрельба, шкипер, стоявший в железной будке, дал по газам, и паром, отчалив от пристани, начал уходить.
Это не понравилось людям Яковлева, выскочившим из лодочного гаража. Они открыли хаотичный огонь в воздух, требуя немедленно вернуться. Не желая этого, я открыл огонь по ним.
Заставив их залечь и попав, как минимум в двоих, я, наконец, заметил Яковлева. На его костюме виднелась кровь – видимо, я задел зареченского олигарха одним из первых выстрелов. Охранник и водитель выволокли его из машины и потащили в сарай, но дотащить его туда им не удалось.
Потратив десяток патронов, я упокоил всех окружающих Яковлева боевиков и дважды попал в него. Зная, что кто-то мог спрятаться, я не стал подъезжать на мотоцикле для проведения контроля. Вместо этого просто упаковал винтовку, к которой осталось всего десять патронов, и погнал к заранее оговорённому месту встречи.
Если честно несмотря на все злодеяния Яковлева, я бы не стал связываться с зареченским советом и пытаться его убить. Он напросился сам. Попытался забрать у меня всё, слишком понадеялся на своих людей и в итоге проиграл. Такое бывает. Те кто ушёл на пароме видели что Яковлев убит. Похоже, сегодня в Зареченске начнётся большой передел сфер влияния.
Глава 23.
Шустрый.
Сердце рвалось к семье, словно птица из клетки, но разум твердил о другом. Пока они в безопасности – и это главное. Значит, пора навестить майора Карпова и Максимыча. Им необходимо знать правду о происходящем. К тому же Маша говорила, Беркут в курсе моего скорого возвращения и ждёт вместе с парнями. Поддавшись доводам рассудка, я направил мотоцикл в сторону рабочего посёлка.
Единственного взгляда на наше прежнее пристанище хватило, чтобы понять: на восстановление уйдут долгие месяцы. Огромной лесопилки, деревообрабатывающего цеха и склада пиломатериалов, что когда-то занимали обширные площади вдоль берега, рядом с периметром посёлка, больше не существовало. Деревянная стена, окружавшая обширный кусок берега с бараками рабочих, превратилась в пепел. Похоже, защитники сами подожгли всё это одновременно во многих местах, чтобы хоть ненадолго задержать рвущуюся к баракам орду чудовищ.
Шесть из десяти железобетонных вышек со стационарными огнемётами были снесены почти подчистую. Но судя по всему, система защиты, разработанная лично комендантом посёлка Максимычем, сработала на славу и сдержала основной натиск зомби. В чёрном от сажи рве, виднелись сотни обугленных скелетов. Огонь, поддерживаемый самодельным напалмом, был настолько силён, что какое-то время ни одна заражённая тварь не могла проникнуть в посёлок.
Воронки от тяжёлых снарядов, усеявшие территорию вокруг разрушенных казарм, свидетельствовали о выполнении договора зареченскими вояками, обрушившими огонь гаубичных батарей на окружённые зомби деревянные строения.
За казармами зияли развалины второго периметра, где находились комендатура, поселковая больница и цементный завод. Бетонные плиты, ограждавшие склады и пристань, сдержали пламя, но прорвавшиеся туда зомби успели натворить немало бед.
Я представил себе, какой хаос творился на пристани, когда обезумевшая толпа гражданских пыталась взобраться на подходящие паромы и моторные лодки. Наверняка и зареченские, и наши использовали всё, что было под рукой. А раз большинство баб и детей спаслись, люди коменданта при посадке смогли поддержать сравнительный порядок на берегу.
Трёхэтажное кирпичное здание комендатуры, где раньше размещалось заводоуправление и контора промышленной зоны, было построено ещё до революции. Дополнительные укрепления и многочисленные, многослойные решётки, возведённые комендантом, превратили его в неприступную крепость, которая, по всей видимости, осталась последним оплотом, куда не смогли прорваться зомби.