Исана наклонилась в сторону Графини и сказала:
– Ты чудесно выглядишь сегодня, Амара.
Щеки Курсора снова вспыхнули, она посмотрела Исане в глаза и, спустя секунду, улыбнулась.
– Спасибо.
Исана улыбнулась и повернулась, чтобы присесть, когда Джиральди отодвинул для нее стул.
– Благодарю вас, центурион.
– Мэм, – ответил старый солдат. Он подождал, пока Амара займет свое место, затем опустился на свой стул, опираясь на трость и кривясь от боли.
– Состояние ноги так и не улучшилось? – спросила Исана.
– Не настолько, чтобы я заметил.
Исана нахмурилась.
– Не хотите, чтобы я взглянула?
– Граф привозил какого-то известного целителя из Ривы. Он уже достаточно покопался там. Проблема не в ранении. Просто нога стареет, – ответил Джиральди с легкой улыбкой. – Она достаточно побегала, Исана. И я все еще могу маршировать. Я справлюсь с этим. Так что не переживайте.
Исана почувствовала в голосе Джиральди легкий всплеск разочарования и сожаления, но это была мелочь в сравнении с его решимостью и гордостью – или возможно точнее его самоудовлетворенностью, формой внутреннего покоя.
Джиральди был тяжело ранен в битве с вордом при Арикгольде, но это никак не повлияло на выполнение им своих обязанностей, – бороться, защищая Империю.
Он всю жизнь провел в Легионах и в служении Империи, и не проводил между этими вещами различия. Исана решила, что это знание и было основой мировоззрения старого солдата.
– Как прошло ваше выступление? – спросила она, посмотрев на Джиральди, а затем на Бернарда.
– Довольно хорошо, – прворчал Бернард.
– Довольно хорошо с солдатами, – поправил Джиральди. – Сенаторы уверены, что все мы – деревенские простачки – одурачены маратами, а о ворде можно вообще не беспокоиться.
Исана нахмурилась: – Звучит не очень обнадеживающе.
Бернард покачал головой, – Сенаторам не придется идти в бой. Пойдут Легионы.
Что касаемо Исаны, ей явно послышалось, что человек хочет себя в чем-то убедить.
– Но разве не Сенат управляет расходами Короны на военные цели?
– Ну, да, – хмурясь, сказал Бернард.
– Мы сделали все, что могли, – сказала Амара, кладя свою руку на руку Бернарда. – Нет никакого смысла в том, чтобы винить себя за реакцию сената.
– Верно, – сказал Джиральди. – Он ничего не соображал еще до того, как ты пообещал укоротить его язык.
Исана удивленно взглянула на Джиральди и Бернарда. Ее брат поперхнулся и покраснел.
– О, боже, – сказала Исана
Слуга подал легкое вино, фрукты и хлеб и сообщил, что ужин будет подан в ближайшее время.
– Ну а вы, стедгольдер? – спросила Амара, как только слуга ушел. – Каковы успехи Лиги на саммите аболиционистов?
– Полный успех – ответила Исана – Сенатор Пармос предложил наш законопроект на рассмотрение Законодательному собранию сегодня в полдень. И он собирается поддержать предложение Леди Аквитейн.
Амара приподняла брови.
– В самом деле?
Исана нахмурилась.
– А это так удивительно?
– Нет, правда, – сказала Амара, – насколько я понимаю ситуацию, в Сенате любые попытки эмансипации должны блокироваться на корню южными сенаторами. У Родеса и Калара достаточно голосов, чтобы угробить любые начинания такого рода.
Исана выгнула бровь. Информация Амары несомненно была от Королевской разведки.
Если Амара не осознает изменение баланса сил, значит, возможно, что и Первый Лорд тоже.
– Родезианские сенаторы заявил о том, что поддержат аболиционистов.
Амара замерла в своем кресле.
– Все?
– Да, – сказала Исана, – Я думала, ты уже знаешь.
Амара тряхнула головой, ее губы сжались. Исана почуствовала, как растет беспокойство Курсора.
– Когда это случилось?
– Я не уверена, – сказала Исана. – Я подслушала разговор двух членов Лиги во время поездки с Леди Аквитейн. Недели три назад, я думаю.
Амара приподнялась, ее голос дрожал.
– Бернард. Я должна связаться с Первым Лордом, немедленно.
Бернард обеспокоенно нахмурился.
– Почему? Амара, что стряслось?
– Это слишком. – Сказала Амара, ее взгляд был отрешен. Речь стала отрывистой, отображая быструю работу мыслей. – Калар загнан в угол. Он не будет вести тайную игру. Ему не до этого. С момента получения им письма до закона… мы еще не готовы. Вороны, мы не готовы!
Исана почувствовала, что тревога Курсора начала перерастать в страх.