— Снова? — удивляется она.
— Надо же оправдывать свою репутацию. Не зря журналисты в последних новостях пишут, что, кроме казней, я ничего не умею, — усмехаюсь я.
Алина качает головой.
— Вас так реально скоро начнут палачом называть.
— А какая разница?
Вместо ответа девушка мотает головой. Она хорошо меня знает. Понимает, что какую бы дичь не писали в газетах, как бы не пытались вогнать в грязь мою репутацию, сколько бы не старались очернить, я все равно стану императором!
— Насколько я знаю, — продолжаю я, — люди, которыми ты правишь, сначала тебя побаиваются, а потом тобой восхваляются. Всяко лучше, когда тебя прозвали Дмитрием Палачом, чем Романом Хилым или Алексеем Травоядным.
Эти двое были и моими предками, и моими потомками, и правили уже после моей кончины. Романа прозвали Хилым, потому что на одном из мероприятий подул сильный ветер и он упал в канал. Правда, судя по сводкам, он был сильно подвыпившим, и ветер тут ни при чем. Но это прозвище за ним так и закрепилось.
Второго прозвали Травоядным, поскольку во время каждой войны он отправлял по тридцать штатов дипломатов. Его били по одной щеке, а он подставлял еще десять. Конечно, я с ним согласен, что война — не лучший исход, но не в том случае, когда твоей добротой пользуются во вред империи!
Машина наконец подъехала, и мы отправились в тюрьму. Водитель удивился конечному адресу, но вида старался не показывать, и уже через полчаса автомобиль остановился у ворот городской темницы.
В тюрьме почти каждого города есть аристократы, ожидающие приведение приговора в действие, эта проблема распространена по всей империи, из-за чего случается так, что аристократы годами ждут своей казни. Это место не было исключением. И ко мне вывели троих заключенных. За считанные секунды я лишил их жизни и вернулся обратно к автомобилю под удивленные лица стражников. А что они думали: я останусь с ними чаю попить? Обойдутся!
Сразу после посещения тюрьмы машина отвезла нас к поместью Эльбруков. Всё семейство встретило меня на крыльце и я выходил из автомобиля, не скрывая улыбки. Как же давно я не видел столь теплых встреч!
Со всеми поздоровался, мне выказали почтение. Я сделал то же самое в ответ.
— Дмитрий Алексеевич! Заходите в дом, — проводил меня князь в выделенные мне покои.
Я остановился в центре большой гостиной и огляделся, не скрывая искренней улыбки. А вот Алина была чем-то недовольна.
— Господин, вы чего улыбаетесь? — не понимала она.
— Люблю людей, которые знают цену своему слову, — отвечаю я.
— А можно подробнее?
— Видишь этот стакан?
— Вижу, — морщится Алина. — Он ужасный! На нем такой слой пыли. Удивительно, как плесень не завелась!
— А эту штору видишь? — указываю я на белые шторы, на которых видны следы от пролитого вина.
— Ага… Ужасный сервис! — шутливо отвечает она. — Если бы я не знала Эльбруков, то сказала, что они плохо к вам относятся, господин!
— Как раз наоборот. Когда я два года назад останавливался в этих самых покоях и планировал сюда вернуться через несколько дней, князь обещал мне ничего не трогать, даже пыль.
И все осталось на тех же местах, что и двумя годами ранее. Лежащую на столе папку с документами не сдвинули ни на миллиметр, а все пространство покоев покрыл слой пыли, от которой Алина начала чихать:
— Апчхи!
В дверь постучали и я разрешил войти. На пороге стоял целый штат горничных. Старшая из них вышла вперед и спросила:
— Господин, хозяин велел нам спросить, можно ли теперь убраться в покоях?
— Можно, — отвечаю я.
— Вам лучше подождать в соседних покоях, там для вас приготовлены чай и угощения. Уборка не займет много времени.
— Благодарю.
Мы с Алиной вышли. Но успели съесть только по два пирожных, как уборка в покоях закончилась! Двадцать горничных вычистили все до блеска за каких-то пять минут.
Алина зашла в покои, придирчиво все осмотрела, и даже не смогла ни к чему придраться. Она бы не стала предъявлять чужим служанкам, ей попросту было интересно. Но всё было чисто.
Я быстро привел себя в порядок и спустился к ужину, где меня ждало семейство Эльбруков. Алину оставил в покоях, у нее и без того было полно поручений.
За столом нас было всего четверо. Моя старая подруга — Эрика, ее мать и отец, все были хорошо одеты, но без лишней вычурности. На столе было не шибко много блюд, князь помнил, что я не люблю всю эту помпезность. Зато вино стояло хорошее.
— Рады вас видеть, Ваше Высочество! — искренне сказала мне княгиня.
— Я тоже рад присутствовать здесь, — ответил я и поймал себя на мысли, что уже давно не видел подобной искренности в людях.
— Дмитрий Алексеевич, пока я не забыла, мне нужно будет с вами поговорить об одном деле, — обратилась ко мне Эрика.
— Эрика, не забывай о правилах приличия, — отвечает ей мать.
Я же с улыбкой продолжаю наблюдать за этим разговором.
— Мам, во мне северная кровь! О каких правилах поведения ты говоришь?
— Сдержанность должна быть у каждой девушки.
— Это говорит мне та, которая вышла замуж за отца, после того, как победила его на дуэли.
— А это уже совсем другая история. Это наши традиции.
— Интересные традиции, — хмыкнул я. — Если женщина хочет замуж за определенного мужчину, то просто должна победить его на дуэли, и всё тут.
— Да как там откажется, когда тебя так уделали, Дмитрий Алексеевич! Меня бы потом засмеяли, что я такую упустил, — говорит князь и поднимает рог с вином. — Но, кстати, я почти ее победил.
— Да, да, дорогой, ты почти со мной справился, держи вот, съешь эту ножку уточки, — княгиня наклоняется ко мне и шепотом говорит. — Шансов у него не было.
Вот нравятся мне Эльбруки! Простые и надежные люди. Умом не обделены, но и предавать не умеют, не заложено это в их Кодексе рода.
— Дмитрий Алексеевич, мы слышали, что у вас немного шансов на трон, — говорит княгиня.
— У братьев и сестры гораздо больше очков в этой игре, но императором можно стать, не только играя в игры, но и совершая действия, — отвечаю я.
— В таком случае каковы реальные шансы? — спрашивает князь.
— Их нет, — пожимаю я плечами. — Если судить по тому, что происходит сейчас, то шансов у меня и правда нет, я просто возьму и стану императором, не играя в игры.
— Вы бы знали, как нам уже надоело вежливо отвечать. С нами связались уже и люди Гриши, и люди Феди. Только люди вашей сестры молчат.
— Почему же?
— Понимают, что это бесполезно, мы же ваши союзники, цесаревич, — князь подносит к губам рог с вином.
— Многие могут сказать вам, что вы слишком рискуете, поддерживая меня.
— А разве не в риске всё удовольствие от жизни?
— Тут я с вами соглашусь, — улыбаюсь я и поднимаю рог с вином.
Ужин продолжается, вино льется рекой, но при этом разум в разговорах никто не теряет. Княгиня поднимает очень интересную тему:
— Мне кажется, что сила родов вырождается.
— Почему же? — спрашивает ее муж.
— Сам посуди, заметна стагнация. Те же рода двести лет назад были гораздо сильней, чем сейчас.
— Спокойные времена рождают слабых личностей, — предполагает Эрика.
— В таком случае следующее поколение должно быть чрезвычайно сильным, — отвечает княгиня. — Скоро в империи начнется смута… Вернее, уже началась.
Мы долго обсуждали эту тему, и я согласился к княгиней. Скоро у дворянских родовой попросту не останется выбора — они либо станут сильнее, либо умрут. Просто спрятаться и переждать не получится, неспокойные времена затронут каждую семью в империи. И возвысят тех, кто будет к этому готов.
— Дмитрий Алексеевич, а вы надолго к нам? — интересуется Эрика.
— На некоторое время я задержусь на севере, хочу помочь вам с одним делом, — отвечаю я.
— С каким? — спрашивает князь.
— Не одолжите мне небольшой отряд? Примерно в сто человек. Хочу отправиться на охоту.
— Охота — это хорошо. Но сто человек может быть маловато. У нас земли обширные, а крысы норы копают глубокие, их так просто не найти.
— Я приложу все усилия.
— Какие вам люди нужны, цесаревич?
— Которые могут держать язык за зубами.
— А я думал, что вам нужны лучшие.
— Иногда преданность и разум важнее силы и дурости.
— Будут вам люди, — кивает князь. — Но вы же понимаете, что проблем не избежать? Отговаривать не стану. Но попрошу быть осторожным.