— Обычно вы приходите именно с такими делами: «Дмитрий, ваш брат оскорбил маркиза из Австрии. Или ваша сестра пролила вино на платье иностранной княгине». Мне продолжать?
— Нет, вы правы. Просьба связана именно с вашими родственниками.
— Тогда слушаю, — скрестил я руки на груди.
— Сегодня вечером состоится суд. Будет решатся вопрос наказания для барона Алтухова. Сможете выступить в роли судьи?
— Понятно, как общаться с нормальными интеллигентными людьми, так вы отправляете идиотов. А как нужен палач, то меня, — вздохнул я. — Ладно, во сколько?
Виктор Степанович не знал, что я могу получать дары через убийства или казни, иначе у него никогда не было бы подобных просьб. Почему не знал? Ну, будучи Первым императором, я слегка приврал в своей биографии и написал для будущих поколений, что мог получать дары только в сражениях, и никак иначе. В конце концов, у императора должны быть свои секреты на благо империи.
— Благодарю, Дмитрий Алексеевич. В семь вечера.
На этом мы и договорились, и поскольку до начала слушания оставался всего час, я сразу направился в зал заседаний.
А там уже все собрались. Я уселся на кресло в ожидании подсудимых.
Часто бывает так, что аристократы не в состоянии решить споры между собой, тогда приходится подключаться кому-то из императорской семьи. Законы сильно отличались, как для простолюдинов, так и для аристократов. И часто у обычного суда попросту не хватало прав, чтобы решать вопросы дворян. Тем более, такие суды аристократов очень радуют простолюдинов, поэтому здесь всегда собираются телевизионщики.
Забавно, что с одной стороны правила для суда аристократов придумал мой далекий предок, а с другой стороны, их ввел мой наследник.
Первое дело, на первый взгляд, было совсем простым. В зал заседаний вошли два графа, которые не могут доказать — чей род древнее. Зачем им это? Да дети женятся, а они попросту не могут правильно заполнить документацию и определить, чей род сильнее.
Такое случалось часто. В период войн дворец не раз горел, и несколько раз архив приходилось восстанавливать с нуля.
Только вот я реально знаю, чей род древнее, поскольку был лично знаком с предками обоих. Но вот как им об этом сказать? Доказательства у меня есть только на словах. А так я обязательно обижу одну из сторон.
— Вы всё сказали? — спросил я у этой парочки, когда они закончили объяснять причину появления и перешли к спору между собой.
— Да, всё! — хором ответили графы.
— Тогда мой вердикт таков. Укажите в пункте о старшинстве, что ваши Рода равны.
— Но извольте, — осторожно возразил граф Аберен, — мой род древнее…
— Нет, мой, — резко возразил ему граф Штольц.
— Молчать! — воскликнул я.
Поднялся я с кресла и сделал жест рукой, привлекая внимание. Интересно, что сейчас в свои двадцать лет я показываю этот жест двум мужчинам за сорок, а когда делал это в своей первой жизни, вся страна с замиранием сердца смотрела и слушала своего императора.
— Я предлагаю вашим родам вступить в союз на равных условиях. Они женятся по большой и чистой любви, так пусть же вступят в брак, как равные. Если ваши дети согласны на такой вариант, то, по сути, это ничего не изменит в ваших взаимоотношениях, ведь вы, уважаемые… — я строго посмотрел на Штольца и продолжил: — Разве не ваш предок — Герман Владиславович — в одиночку защитил Кронштадскую крепость? — выдержав небольшую паузу, я перевел взгляд на второго мужчину. — Или граф Аберен, разве не ваш прапрадед ворвался в Санкт-Петербург и прорвал кольцо оцепления северян?
Я многозначительно посмотрел на обоих мужчин, которые смотрели на меня широко распахнутыми глазами, и спросил:
— Разве такие Рода не могут быть равными?
— Я не против, — кивнул Аберен.
— Тоже не против, — поддержал его Штольц.
— Отлично! Так что, если ваши дети тоже согласны, то спор решён.
С трибун послышался крик:
— Мы не против!
Молодые люди ответили вместе, и мне очень понравились улыбки, что я увидел на их лицах.
Остальные шесть дел были такими же простыми, а вот последнее… Это было как раз то, ради чего канцлер и пригласил меня сюда.
Один из распорядителей принялся зачитывать вслух обвинение:
— Во время праздничного застолья барон Алтухов Станислав Витальевич убил жену беститульного аристократа Гараева, после чего умертвил его дочь и двоих сыновей.
— Это всё? — уточнил я.
Распорядитель помотал головой и продолжил:
— Также, согласно докладу тайной канцелярии, когда сам Гараев вернулся с войны и захотел отомстить, то вызвал Алтухова на дуэль, где и был пристрелен. Но дуэль была на клинках. Однако, Дмитрий Алексеевич, прошу вас учесть, что показания противоречивы, половина слуг и родственников отрицает произошедшее. В последних словах слышался явный намек, но я не стал обращать на него внимания.
Он протянул мне папку с делом, чтобы я мог подробнее ознакомиться со всеми показаниями. Получалось так, что отрицали произошедшее только слуги самого Алтухова.
Виктор Степанович всё знал. Понятно, почему мои братья и сестра сейчас во дворце, но не хотят заниматься подобными вещами, потому что здесь нужно брать ответственность не только за себя, но и за других.
В зал заседаний под стражей завели молодого барона. Он был чуть старше меня, всего двадцать шесть лет. Этот парень занимается основными поставками железа и угля для военной отрасли, поэтому мне и советовали внимательно к нему присмотреться.
Но что я вижу? Взгляд победителя. Он уверен, что казни не будет.
— Есть что сказать? — спрашиваю у него.
— Цесаревич, мой род занимается добычей железа и угля, а также их поставками для регулярной армии. Как вы думаете, был ли мне смысл убивать каких-то недоаристократов? Да мне стоило бы бросить пачку денег у их ног, и они бы сами сделали всё, что я пожелаю… Особенно женщины, — ухмыляется Алтухов.
Судя по реакции обвиняемого, жена беститульного аристократа Гараева и стала причиной происшествия. Скорее всего, женщина попросту ему отказала, и он не смог смириться с подобным отказом.
— Действительно, — усмехаюсь я и вскидываю брови.
Алтухов повторяет мою усмешку, а я снова встаю с кресла судьи для вынесения приговора:
— Казнить!
У барона глаза на лоб полезли. А один из советников вскочил из-за стола и прокричал:
— Дмитрий Алексеевич, подождите! Это важный род…
— Казнить! — громко повторяю я, и стража уводит виновного.
Наблюдатели в удивлении смотрят на меня, мало кто из них умеет хорошо скрывать эмоции.
— Это было последнее слушание? — спрашиваю я у того самого советника.
— Да, — кивает он.
— Отлично, пойду отдохну, — после этих слов я выхожу из зала заседаний и иду в свои покои.
А из слушания можно сделать однозначный вывод, что не умеют нынче люди принимать тяжёлых решений. Когда аристократ, лицо империи, творит, что ему заблагорассудится, и от этого страдают другие люди, остальные дворяне его покрывают. Они считают, что нельзя наказывать того, кто богаче и знатнее пострадавшего.
Хм, конечно, нельзя. Нужно!
Скорее всего, это ошибка службы безопасности, и этого барона Алтухова должны были вытащить из теплой кровати сразу после происшествия и вздернуть у дома… или пристрелить, впрочем, неважно, как. Главное, что если бы наказание последовало незамедлительно, сам Гараев был бы до сих пор жив.
Аристократия — это не только про статус и уважение, но и про ответственность. Об этом я думал, засыпая в своей кровати.
Сегодня я принял эту ответственность. А в будущем приму и последствия.
Глава 3
Виктор Степанович выслушал по телефону донесение о произошедшем на суде от одного из своих подчиненных, а затем перевел взгляд к окну служебной машины, за которым сменялись дома богатого района столицы. Он возвращался во дворец с важной встречи, которую следовало проводить на нейтральной территории, чтобы ни в коем случае не раскрыть своих шпионов. Но думал он сейчас не о них, хотя и они передавали информацию о том, как накаляется ситуация на севере. Великий Северный Союз постоянно атакует российские границы.
Виктора Степановича больше удивляло, как легко и быстро цесаревич Дмитрий разрешил ситуацию с бароном Алтуховым. Он ожидал, что виновнику впаяют внушительный срок, и канцлеру самому придется вмешиваться и договариваться на более выгодные условия, чтобы избежать последствий. Теперь же последствия коснутся только цесаревича. А ведь его предупреждали…