— У грабителей имелись все коды и ключи, — прокомментировал сержант.
Барнаби кивнул. Это была не кража.
Он вышел из дома и быстро обошел сад.
Имение выглядело одичалым. Все заросло сорняками. Здесь ни за чем не ухаживали. Траву не косили не меньше двух недель. Повсюду царило запустение. И судя по всему, развал начался задолго до так называемой кражи. Дом был заброшен месяц или два назад.
Если дело было в страховке, следовало подумать о сыновьях. Возможный вариант.
3
Он нашел их в тени сосны — все трое стояли, нахмурившись, сложив на груди руки.
— Ну как, что-нибудь нашли? — спросил тот, что был в костюме, когда Барнаби приблизился.
— Что, например? — пожал плечами полицейский.
Сын Бродбента поморщился:
— Вы хоть представляете, что здесь украли? Речь идет о сотнях миллионов. Господи, как же им удалось все это вывезти? Там были знаменитейшие произведения искусства. Один Липпи оценивается в сорок миллионов долларов. Все это уже наверняка на пути на Ближний Восток или в Японию. Вам следует позвонить в ФБР, связаться с Интерполом и закрыть аэропорты…
Филипп остановился, чтобы перевести дыхание.
— У лейтенанта Барнаби появилось несколько вопросов, — перебил его Фентон, вступая в привычную роль. Голос взлетел на высокие ноты, но при этом оставался на удивление мягким, хотя в нем чувствовалась скрытая угроза. — Будьте любезны, назовите свои имена.
Вперед выступил мужчина в ковбойских сапогах:
— Я Том Бродбент, а это мои братья — Вернон и Филипп.
— Послушайте, офицер, — начал тот, кого представили Филиппом. — Эти сокровища явно предназначаются для спальни какого-нибудь шейха. Открыто продать их нечего и надеяться — они слишком хорошо известны. Не обижайтесь, но я действительно считаю, что полицейскому управлению Санта-Фе с этим делом не справиться.
Барнаби раскрыл записную книжку и посмотрел на часы. До приезда машины криминалистов из Альбукерке оставалось еще минут тридцать.
— Позвольте задать вам несколько вопросов, Филипп. Ничего, что я называю вас по имени?
— Пожалуйста, только бы расследование продвигалось.
— Сколько лет каждому из вас?
— Тридцать три, — ответил Том.
— Тридцать пять, — подхватил Вернон.
Последним свой возраст назвал Филипп:
— Тридцать семь.
— Каким образом случилось, что вы прибыли все вместе? — Полицейский повернулся к Вернону. Ему показалось, что этот персонаж новейших времен менее других способен солгать.
— Отец прислал нам письма.
— Какого содержания?
— Ну… — Вернон нервно покосился на братьев. — Он толком ничего не объяснил.
Барнаби перевел взгляд на Филиппа:
— Можете что-нибудь добавить? Что хотел от вас отец?
— Без понятия.
Настала очередь Тома. Полицейский решил, что ему нравится лицо младшего из братьев. Не нахрапистое лицо.
— А вы, Том, можете мне чем-нибудь помочь?
— Мне кажется, он хотел поговорить о наследстве.
— О наследстве? Сколько лет вашему отцу?
— Шестьдесят.
— Он болен? — Вопрос был задан сержантом. Фентон подался вперед, слова прозвучали почти грубо.
— Да.
— Сильно?
— Умирает от рака.
— Простите, — извинился Барнаби и предостерегающе махнул рукой, прерывая поток бестактных вопросов своего подчиненного. — Эти письма при вас?
Все трое достали листки. Текст был написан от руки на бумаге цвета слоновой кости. Полицейский отметил, что письма оказались у каждого. Это о чем-то да говорило. Братья явно придавали значение встрече с отцом. Он взял одно из писем и прочитал:
Дорогой Том!
Я хочу, чтобы ты явился в мой дом в Санта-Фе 15 апреля ровно в 13:00. Это очень важно для твоего будущего. Я попросил о том же Филиппа и Вернона. Прилагаю сумму, необходимую для оплаты дорожных расходов. Пожалуйста, не опаздывай — будь ровно в час. Окажи своему старику последнюю любезность.
— Может, излечился от рака или собрался отдать Богу душу? — спросил Фентон.
Филипп вытаращил на него глаза, затем перевел взгляд на лейтенанта:
— Кто этот тип?
Барнаби укоризненно посмотрел на отбившегося от рук подчиненного.
— Мы все здесь делаем одно дело — стараемся узнать, кто совершил преступление.