– Я дал имена каждому булыжнику на мостовой. Вот этот, – руки слепца заскользили по камням, – что торчит повыше остальных, это Горимир, а рядом с ним, широкий, это конь Горимира, Шемик,[37] он прыгает через городские стены и скользит вниз по откосу, чтобы спасти своего господина от приближающейся казни.
– А в Городе?
– Отец, ну как я могу не ориентироваться в Градчанах, где провел благословенные годы своей жизни? Я был слугой, мне было тепло и сухо, я каждый день ел досыта и пил допьяна, и это сделало меня легкомысленным и высокомерным. Да, сегодня я могу сознаться в этом, поскольку я – раскаивающийся грешник и мне принадлежит любовь нашего Господа Иисуса: я украл, и это открылось, меня лишили зрения и выбросили на улицу. Я вовсе не жалуюсь, отец, наказание было справедливым, но…
Отец Ксавье кивнул, вытащил монетку из своего тощего кошеля, подержал ее над кожаной шапкой, после недолгого колебания отодвинул руку на пару дюймов в сторону и разжал пальцы.
– …милосердие Господа нашего обострило мне другие чувства.
Монета упала на мостовую рядом с шапкой и подпрыгнула. Нога отца Ксавье рванула вперед и придавила к земле монету и руку слепца, оказавшуюся еще быстрее.
– Ай! – воскликнул слепец. – Черт побери!
Он попытался выдернуть руку из-под ноги отца Ксавье, но доминиканец навалился на нее всем своим весом. Слепец застонал и прекратил дальнейшие попытки освободиться. Полулежа у ног отца Ксавье, он повернул к нему искаженное болью лицо.
– Ну-ну, – отметил отец Ксавье. – Другие чувства, говоришь?
– Это что за дерьмо такое, отец?
– У тебя есть два варианта, – ответил монах. – Вариант первый: я срываю с тебя эту смехотворную повязку, которую ты покрасил в красный цвет с помощью ягодного сока, чтобы все узнали, как сильно ты тер ее, чтобы через оставшийся тонкий слой можно было видеть. И тогда можешь орать, призывая Бога в свидетели, что ты не обманщик, но твоя рука будет оставаться у меня под ногой до тех пор, пока сюда не придут городские стражи и не заберут тебя. А если тебе вдруг полезут в голову нехорошие мысли и ты решишь схватить меня свободной рукой, то подумай о том, что твои пальцы оказались прижатыми моей ногой из-за твоей глупой жадности и что я очень просто могу переломать тебе все пальцы, стоит мне только слегка сместить свой вес…
Под сандалией отца Ксавье что-то хрустнуло.
– А-а! – закричал попрошайка. – Ладно, ладно, я выбираю второй вариант!
– Что в твоем рассказе о работе слугой в Градчанах правда?
– Все, только меня не ослепляли! – проскулил нищий. – Прекратите, отец, я ведь согласился сыграть на вашей стороне!
Отец Ксавье поднял ногу. Нищий оторвал руку от мостовой и поднес ее поближе к повязке. Похоже, пальцы были раздавлены.
– О боже, больно-то как! – простонал он.
– Ты не так уж сильно и пострадал, так что прекрати ныть.
– Да благословит вас Бог, отец, и если вам на плечо когда-нибудь сядет ворон, то, надеюсь, он нагадит вам на шею!
– Как мне войти в Градчаны?
Плохо узнаваемое из-за повязки лицо изумленно повернулось к нему. Затем по покрытым струпьями скулам нищего скользнула улыбка.
– Недавно приехали в город, но уже слышали, что в царстве его всехристианского величества Гермеса Трисмегистоса[38] не очень-то жалуют рясы?
– Кто такой Гермес Трисмегистос?
– Кайзер сидит не только на собственном троне – он занимает также ведьмин трон. Вы разве не знали этого, отец? У кайзера есть все, что необходимо для мага: корни мандрагоры, сушеные тритоны, камни с дьявольскими письменами, заключенные в кристаллы демоны, безоары,[39] упавшие с неба камни. Он ставит опыты с порошком мумий и трупным жиром и пытается создать гомункулуса; он учится вместе с еврейскими раввинами и чаще сует нос в их заклинания, чем в Библию. Его потому зовут Гермесом Трисмегистосом, трижды великим…
– …богом адского пламени, богом смерти, богом плодовитости, – пробормотал отец Ксавье.
– Боишься, святой отец?
Нищий усмехнулся и одновременно прижал к себе поврежденную руку. Отец Ксавье не обратил на него внимания.
– Так как мне войти в Градчаны? – повторил он свой вопрос.
– Кайзер не терпит ряс рядом с собой, за исключением тех случаев, когда он лично знаком с их обладателем, и даже они часто по целым дням не могут приблизиться к нему, – сообщил нищий. – Главный вход и боковые входы охраняются эскортами, сопровождавшими кайзера, когда он ехал сюда из Вены. – Нищий хихикнул. – Если вы желаете подождать, отец, то по крайней мере окажетесь в приличном обществе – иностранных послов, имперских баронов, папских легатов, посланцев королей: у ворот Градчан ждут все.
37
Богемский князь Кржесомысл хотел найти сокровища и призывал фермеров своего княжества становиться шахтерами. Фермер Горимир всячески убеждал их этого не делать, так как боялся наступления голода. Однажды обозленные шахтеры сожгли его ферму, а он в отместку сжег их городок. Его приговорили за это к смерти. В качестве последнего желания он попросил разрешения прокатиться по двору замка на своем коне Шемике, сел на коня, прошептал ему что-то на ухо, тот перемахнул через крепостную стену, переплыл Влтаву, но надорвался и умер. По легенде, Горимир похоронил коня в Вышеградской стене, и тот готов снова при необходимости прийти на помощь хозяину.
38
Египетский бог Тот; так его называли древние греки, поскольку он был одновременно царем, законодателем и жрецом.