— Неназываемый сейчас полезет туда, не считаясь с потерями. Если он устроит новый прорыв Скверны, до того времени, как я окончательно вернусь… — на этих словах уже в голосе Первого послышалось смущение. — … это будет огромной проблемой. Поэтому…
Первый резко указал в сторону стола, где Мак и Дэн по старой привычке использовали шахматную доску и фигуры, дабы обозначить условное разделение сил.
— Смотрите сюда, — сказал онк и, несмотря на свою иллюзорность, приподнял в воздух ферзя. — В данный момент среди наших противников такой фигуры нет. Но ею может стать Скверна, если она пробьётся через Запретный Мир. Или Костяной Скульптор, который подберёт под себя всех Тёмных Богов нашей Вселенной. Ну или же Пустота, если у неё получится прорваться сразу на большом участке.
— Или Инферно? — хмыкнул Дэн, понимая уже, к чему ведёт Первый.
— Это как раз наиболее маловероятно, — улыбнулся Первый. — Инфернальщики чересчур не любят друг друга и очень любят людские души. Они плохо управляются и плохо сражаются вдолгую. Да вы все сами это прекрасно знаете. Но проблем они доставят много.
— Костяной Скульптор у нас сейчас… — задумчиво взглянул на доску Первый. — Скорее всего, ладья.
Чёрная ладья взмыла в воздух.
— Пустота — вообще пешка.
Чёрная пешка поднялась в воздух.
— Пока она ещё не проявилась. Но у неё наиболее большой потенциал роста. Неназываемый же и его Скверна… пусть будет конём. Непредсказуемые и потенциально опасные. Но повторяю: если из Запретного Мира выйдет основа Скверны, всем мало не покажется. Поэтому основная задача — не допустить Неназываемого к Запретному Миру. Да, собственно, задача — никого не пускать к Запретному Миру. Костяному явно нужен этот мир, но, в отличие от Скверны, я не понимаю, что для него там важное. Пустота же… ну, мы её победили в прошлом, но так и её до конца и не поняли. Так что это сражение будет также нелёгким. Ты хорошо поработал, Мак. Молодец, — повернулся Первый к старому Охотнику. — У нас появились сильные союзники, а станет их ещё больше, когда я открою миру полную картину происходящего. А пока отдыхайте. А мне нужно переговорить кое с кем.
Давно я так не веселился. Именно в поле, именно в компании…
Как-то так получилось, что, потихоньку возвращая свои старые силы (в том числе неожиданно получая и новые), я отправлялся нагибать, так сказать, в одну калитку. И для этого была одна простая причина: окунаясь в гущу сражений с высокоранговыми противниками, у меня не было времени, да и желания, оглядываться на моих спутников, дабы в нужный момент отвести от них опасность.
А ведь могло так и случиться, что они пострадают уже от моих действий.
Охотники не зря всегда были одиночками, справляясь с чрезвычайно сильными врагами, против которых не затаскивала и целая армия.
А в те редкие случаи, когда требовалось нескольким Охотникам объединиться, — ну, братья были в состоянии позаботиться, как о себе, так и прикрыться от «дружеского огня» со стороны брата. Особенно хорошо это работало с теми, кто долгое время знал (и сражался) плечом к плечу, близко.
К примеру, если я знал, что где-то рядом находится брат Дэн (а тем более, если он ещё и накатил для веселья), то аура защиты от огня и прочих стихий у меня стояла по умолчанию.
А фраза местных героев: «Вызываем огонь на себя!» уже тысячу лет играла важное место в нашей стратегии.
Иногда приятно просто прикрыться, заодно прикрыв глаза, и через несколько минут оказаться посреди лавового озера (ну или астероидного поля) просто потому, что Дэн шарахнул по твоей наводке и аннигилировал всех врагов.
Со старым Маком было одновременно и легче, и сложнее. Легче, что он, понимая собственную силу, сам старался не доставлять проблем братьям; из-за этого его очень ценили. Ну а сложнее, что если всё-таки наступал момент в битве, когда Маку нужно было ударить в полную силу, — ну вот тогда могла подгореть у кого-то задница, причём совсем не в переносном смысле.
В общем, такая техника безопасности не давала мне развернуться на широкую ногу.
Но Легион (причём мой легион) — это совсем другое дело.
Две техники: «Воля Охотника» и «Узы Братства» — были разработаны нами специально для взаимодействия с нашими легионерами. Мы могли прикрыть как весь сражающийся Легион, так и каждого легионера по отдельности.
Мы могли смотреть их глазами. Они могли смотреть нашими глазами. При должной тренировке и уровнях навыка, на поле боя мог быть не один Сандр, а (в данном случае) четыре тысячи пятьсот и один маленький Сандр.
Причём, это была не шутка. Одновременно всем бойцам свою полную силу я передать не мог, но на короткий промежуток дух любого из легионеров мог получить мою полную поддержку. И это всегда было чрезвычайно неприятным сюрпризом для наших врагов.
Волк наблюдал за всем этим и охреневал. Первый вопрос у него был: «А что, так можно было?». Ну а второй: «Я тоже так хочу!». Ну и третий добавился: «Можно ли так прокачать нашу гвардию?»
Мой ответ: «Нет». Душевные колодцы внутри легионеров были именно тем секретом, который позволял настолько близко взаимодействовать легионеру и его командиру. К сожалению, для этого годились далеко не все люди, иначе бы человечество давно выгнало всех своих врагов из Вселенной. Хотя, немного зная человечество, думаю, что после этого они начали бы меситься друг с другом. Но это совсем другая история.
В общем, экзамен легионеры сдали на «пять с плюсом».
А мы выборочно сходили в три мира, прощупав наших ближайших соседей.
Одна Вселенная была полностью мертва. Кто бы там ни находился, но они уничтожили всё живое. Печальное зрелище… Надо будет сюда на экскурсию сводить некоторых милитаристов, которые очень любят войны.
Из трёх остальных в двух мы хорошо посражались, ну а третья была молодой Вселенной, в которой я наконец понял, зачем Боги нашего мира устроили эту адскую гонку, главным призом в которой был мой Запретный Мир.
Дело в том, что, в отличие от мёртвого мира, в молодой Вселенной жизнь была прекрасная, ужасная, разного рода… я особо далеко не исследовал. Ну вот чего я не чувствовал там абсолютно, так это божественного присутствия. А это значило, что любой бог, пробившийся в такую Вселенную, стал бы единоличным властелином. Учитывая, что боги бессмертны, через тысячу, десять тысяч или сто тысяч лет вся Вселенная принадлежала бы ему. Он бы воспитал новые божественные сущности, безусловно преданные ему; взрастил бы собственные легионы в мире без конкуренции и без естественных хищников (в виде нас, Охотников). Это было легко и просто.
А вот потом, накопив все силы, он бы вернулся обратно в свою родную Вселенную, наказав всех обидчиков.
Хороший план. Жаль, что я не позволю никому из этих уродов его осуществить. Ну и две полноценные Вселенные со своими жителями и со своими законами тоже были в наличии.
Что я могу сказать по ним? Ну, есть Вселенная — ну как-то она живёт. Пока она к нам не лезет, хрен бы с ней, пусть живёт. Осталось выяснить, зачем Запретный Мир нужен Кодексу.
Обо всём этом я думал, сидя на большом холме на мягкой травке. А слева от меня дымилось поле боя, где странные шестирукие, но явно разумные существа, больше похожие на големов, нежели на людей, почему-то решили, что нам нельзя здесь пообедать. Ну, пришлось положить их всех. А легионеры сейчас готовили кашу с мясом и так же отдыхали среди установленных шатров.
В принципе, разведка произведена. На рожон я не лез, понимая, что в том же мире Хроники есть достаточно мощные существа и армии, против которых одного моего Легиона будет явно недостаточно. Да и захват Вселенной, если бы он даже мне был нужен, займёт не одну тысячу лет. У меня есть идеи, как провести это время с большей пользой.
Главную цель я выполнил — Первый Легион Земли стал единой силой, которая теперь может встретить даже Тёмного Бога с полной его силой. А что-то мне подсказывало, что такая встреча состоится уже очень скоро.
А ещё у меня что-то сидело в голове, как будто трель телефона, который находится в соседней комнате, и к которому, чтобы поговорить, нужно поднять задницу и сходить туда — в другую комнату.
— Ратник, Волк, нам пора домой.
Оба бойца кивнули. И Ратник мысленно послал приказы всем моим бойцам. Да-да, когда Легион, так сказать «активирован», силы и возможности легата тоже сильно увеличиваются.
Весь лагерь зазвенел оружием. Бойцы начали быстро собираться, затушив костры и сворачивая палатки.