Они уже собрались с мыслями после последних своих неудач и были готовы действовать, доказывая свою полезность.
Не последнюю роль в этом сыграла вчерашняя свадьба. Там они смогли увидеть то величие Сандра, которым он обладал. Даже когда все катится в полный Хаос, такой человек, как он, смог найти время, чтобы просто собрать всех своих близких людей и сыграть свадьбу. А гости… Это было нечто…
— Великое безумие, — подхватила Морана, присаживаясь на край магического пьедестала. — Подруги, если нас после этого не впишут в легенды, я лично воскресну и наваляю всем местным бардам. Они обязаны будут сложить о нас не один эпос. Ведь мы идём в поход… под предводительством самого Великого Охотника.
— Сандра, — добавила Пандора. — Великого Охотника Сандра. Я никогда не думала, что буду это говорить вслух. Не как шутку. Не как угрозу. А как… путь.
Пандора была здесь самой мирной среди всех, но даже она понимала, насколько великое деяние затеял Сандр. Война, в которую они вписываются — не просто самоубийство… А новый путь.
— Путь. Идея. Решение. Риск, — перечислила Тёмная. — Он дёрнул за ниточку, и вот — мы. Старые богини, чья слава давно покрылась пылью, собираемся в путь.
Они на миг замолчали. В тишине дрожала сама ткань мира.
— Я соскучилась, — вдруг сказала Морана. — Знаете? По крови. По адреналину. По настоящему хаосу. По тому, чтобы не знать, выживешь ли утром, и пить вино вечером, смеясь.
Морана вспомнила те времена, когда она не была еще Старшей богиней… То время, в которое приходилось каждый день доказывать, что ты достоин на существование и бороться за свою жизнь.
— Тогда ты по адресу, — Пандора раскрыла сумку, и оттуда вылетели связки запретных свитков. — Я собрала всё, что нельзя применять. И именно это мы и возьмём.
— А я взяла кое-что пострашнее, — спокойно ответила Тёмная и провела ладонью по своему запястью. Кожа вспыхнула древними письменами.
— Что? — спросили почти в унисон Пандора и Морана.
— Я взяла надежду, — прошептала она. — Надежду, что этот мир можно изменить. Без задержки. Без рамок. Без правил, которые диктует Равномерная.
Глаза Мораны и Пандоры расширились. Они понимала, от кого это подарок и что это такое.
— Ну, раз пошла такая пьянка, — Морана встала, поправляя мантию, — я, пожалуй, принесу свои печати разрушения. Как думаете печать полной смерти понравится Равномерной?
— О, я помню, — фыркнула Пандора. — Ты тогда сказала: «Просто проверить». А мы неделю откачивали Ардагония, того бога войны, который сказал, что твоя печать просто детская игрушка.
— И снова проверим, — улыбнулась Морана.
Тёмная медленно подняла взгляд к небу. Там, в искривлённой глади, дрожала будущая война. Пока ещё на границе. Но совсем скоро — здесь.
— Мы не просто выходим в поход, подруги. Мы выходим… в хроники.
Они были готовы к войне. Впрочем, не только они. Все, кому Сандр бросил клич, знали, на что они идут, и к чему нужно быть готовыми.
Стою и охреневаю. Вот честно. Гляжу на всё это — и понимаю, что в следующий раз мне нужен не командный центр, а склад размером с маленький континент. Крендель разложил передо мной столько всего, что создаётся ощущение, будто мы собрались не на войну, а на ярмарку безумия. С секретными стендами. И очень токсичными подарками.
— Откуда у нас всё это, Крендель? — я осторожно приподнял одну из коробок. Она булькнула. Внутри что-то зашевелилось.
Даже мое чутье Охотника орет, что коробка опасная. Кажется, нужно было больше времени уделять тому, что он тут изобретает. Вот будет смешно, если потом наши артефакторы в Ордене будут орать, что это все слишком опасное и нужно срочно утилизировать.
Крендель молодец!
— А ты думал, я тут что — ногти грызу в свободное время? — отозвался он из-за очередной груды ящиков, громоздя на платформу то, что явно не проходило по стандартам никакой военной этики.
— Это не просто арсенал. Это… это музей запретных фантазий. Ты уверен, что половина из этого не начнёт стрелять, пока мы ещё в телепорт не вошли?
— Уверен, что начнёт. Потому я тоже туда пойду.
Я повернулся к нему. Крендель был в своём репертуаре: в обгорелом фартуке, с поломанным ремешком на защитных очках и в перчатках, которые давно просили о капитуляции.
— Серьёзно? Ты пойдёшь с нами? — не поверил я тому, что услышал.
Кренделя вытащить из горы это сродни подвигу, а тут он сам изъявляет желание.
— Кто, по-твоему, всё это испытывать будет? А кто проконтролирует, чтобы оно не взорвалось при переходе? — кажется, он был серьезен в своих суждениях.