— В больницу ехать? — уныло спросил Денис.
— Нет! Что ты… у меня тут прямо. Типа инсулинового укола. Чик, и все, — и Паша опять улыбнулся, но глаза его влажно дрожали.
— У меня бабушка от диабета умерла… — вздохнул Денис. — Но она не колола инсулин… Она таблетки пила…
Слыша его, но не понимая, что он говорит, Паша достал из сейфа кейс, открыл его и вдруг ясно осознал, что не сможет этого сделать!
«Подойти вплотную! Прикоснуться! Вколоть! А дальше что? Какова реакция? А вдруг анафилактический шок? Вдруг сердце не выдержит этой отравы? Пока сюда, за город, скорая доберется! Мокрухи мне еще только не хватало!» — мысли беспощадно трясли его нутро.
Денис же сидел тихо. Потихоньку оглядывал комнату.
Бревна-балки на потолке. Каменный камин. Люстра из оленьих рогов. Балкон, а за ним малиновый закатный сосновый лес до самого горизонта.
Иногда он робко наблюдал за этим странным темно-золотым блондином… Смотрел и никак не мог определиться — как вести себя с ним? Вроде бы и пили вместе. Вроде бы уже и друзья. Хотя — какие, к черту, друзья?! Котенок тигру не друг, и по щелчку пальцев попал он теперь в рабство. Дом крутой, большой, до города далеко, случись что — кричи не кричи. Понаедут сейчас крутые друзья на джипах, в сауну заведут, на хор поставят, вот и все…
— Вот укол… небольшой совсем… — со шприцем в руках Паша все же подошел к нему вплотную.
Денис посмотрел на него снизу вверх и спросил:
— Куда колоть-то?
— Не боишься уколов? — усмехнулся, весь внутренне изнывая, Паша. — В плечо.
Денис вздохнул и оголил плечо.
Паша взял его за предплечье и с колотящимся сердцем ощутил плоть под тонкой рубашкой.
И если бы сейчас Денис вскочил и начал скандалить, кричать и громить дом, требовать, чтобы его отвезли домой и дали денег за домогательства, а иначе он обратится сразу к прокурору, то Паша покорно выполнил бы все требования…
Но Денис молчал.
Пружина вытолкнула жало вперед, и стеклянная колбочка опустела.
Капелька с искоркой ушла под кожу.
Паша отступил назад, как нечаянный убийца от жертвы.
Смарт-часы на руке завибрировали. Паша вздрогнул и выронил шприц. Выругался. Поднял и подошел к столу с кейсом.
Черные часы ожили необычайно.
«Внимание! Препарат введен! Внимание! Начало реакции!» — отрапортовали бодрые буквы, и тут же поперла информация.
— Уровень сахара в крови… — бегающими глазами Паша еле поспевал за выскакивающими блоками инфы. — Уровень холестерина, гормоны… Внутричерепное давление. Пульс… — он провел ладонью по лбу. — Эта искорка, стальное зернышко… это нано-лаборатория, которая показывает все процессы в его организме! Умно! Круто! Да еще бы! За такие-то бабки!
Денис, покорно и молча сидящий на краю кровати, поежился. Паша оторвался от часов и взглянул на него. Он смотрел на него так, будто бы только что оживил труп черными заклинаниями.
— Как ты? — спросил Паша.
— Что? — не расслышал Денис.
Солнце совсем село, но было все еще светло — почти как днем.
Паша опять подошел к нему вплотную. Вся правая сторона Дениса, от пальцев до головы, резко дернулась.
Паша отступил на шаг.
— Как ты? — собрав последние силы, повторил вопрос Паша.
— Да нормально… Только как будто током бьет иногда… В локоть простреливает.
«Это нейроимпульсы… — подумал Паша. — Биоэлектрические сигналы мозга. А может, и нет. Хрен поймет, что все это значит!»
— Голова не болит? Не кружится? Сердце… нормально?
— Нормально… Спать только тянет. Устал. Мне еще нужно что-то делать сегодня? Где моя комната? — и Дениса опять дернула судорога.
«Препарат достиг головного мозга. Стадия Сна. Начало Ментального Переформатирования. Пациент будет полностью готов через…» — на часах появилась восьмерка с четырьмя нулями. Цифры дрогнули и превратились в семь часов пятьдесят девять минут… и время стало скатываться глубже вниз.
Денис широко зевнул.
— Спи прямо тут. Не парься!
— Спасибо… А то ноги какие-то тяжелые стали… — Денис опять зевнул и завалился на кровать, на спину, даже не удосужившись разуться и поднять на кровать ноги.
Паша вышел, закрыл за собой дверь и долго еще стоял в коридоре, не понимая, что произошло и что ему делать дальше. Ему мучительно захотелось зайти и посмотреть, все ли нормально, но он не решился.
Он спустился вниз и вышел во двор. Обошел его и надолго задержался около псарни. Потом почему-то вышел за ограду и пошел по пустой небольшой улочке, но вдруг остановился и вернулся.
Зайдя в столовую, взял большую тарелку с недоеденной запеченной уткой, но не притронулся к мясу и выпил несколько стаканов воды со льдом.
Опять поднявшись к закрытой двери своей комнаты, за которой спал Денис, он уже было положил ладонь на дверную ручку, но ушел в комнату для гостей. Лег на кровать и закрыл глаза, но сна не было. Он подошел к полкам и, взяв журнал, заставил себя прочесть первые попавшиеся несколько строк, но слова не сливались в предложения, и смысла он не понимал.
— На спине спит… — подумал Паша. — Что, если поперхнется во сне? Надо бы на живот его переложить.
Эта идея обрадовала его, и он зашел в комнату.
Денис спал все в той же позе, в какой Паша его и оставил.
Чувствуя свое горячее дыхание и истому во всем теле, Паша опустился на колени перед кроватью и стал не спеша расшнуровывать ботинки. Один ботинок, второй ботинок. Носки. Положив ноги на кровать, осторожно размял пальцами его ступни. Потом встал и испугался чего-то, но страх этот быстро ушел, и он принялся расстегивать рубашку Дениса. Приподняв расслабленное тело, стянул и майку.
— Ну вот… — уже мало что соображая, прошептал Паша. — Можно и уходить.
Но руки его сами стали расстегивать ремень на джинсах, и он с замиранием сердца следил за своими руками, не в силах никак помешать им.
Стянув штаны, Паша потянул на себя трусы и вдруг не выдержал, припал к нему и стал целовать грудь и живот.
Теплый и мягкий, Денис продолжал спать.
Тяжело дыша и постанывая, Паша водил лицом по его груди, целовал и, сбив дыхание поцелуями, горячо дышал, замерев, и опять продолжал целовать.
Его несла огненная река, и он не мог терпеть, не мог противиться ей. Он не осознавал уже ничего, кроме своего желания.
Раздвинув Денису ноги, он сел вплотную к нему. Плюнул на пальцы и запустил их ему между ягодицами.
Обняв себя за талию его ногами, Паша навалился на Дениса и стал проникать внутрь.
Денис был расслабленный и мягкий, и все получилось быстро и легко. Паша застонал, вжимаясь в него, и все так же, сидя, стал двигаться, царапая его грудь.
Перед глазами у Паши были только закрытые веки, спокойные и безучастные. Густые, немного изогнутые темные брови. Чуть приоткрытый во сне рот и парочка маленьких красных прыщиков на щеке.
Взорвавшийся внутри оргазм стал мучить его, и Паша начал стонать и впился зубами Денису в плечо. Но потом все отхлынуло, и он рухнул рядом и затих.
Тихо умирая рядом, он нащупал безвольную руку Дениса и, сжимая ее, вдруг осознал, что настоящий рай — это не огромное чувство любви и радости, но полное отсутствие каких-либо чувств и желаний. Невозмутимый покой космического вакуума, в котором наконец-то затихли и успокоились все раскаленные мысли и дребезжащие чувства.
И, застыв в этой невесомости, Паша ощутил, что только это и есть Хорошо, и что только это Правильно.
Но мир все же не отпускал его.
Придя немного в себя, он приподнялся и осмотрел Дениса. Встал и, вытащив одеяло, прикрыл его беззащитную наготу, улегся рядом, прижался к нему и провалился в сон.