Лайзо не просто имел наглость смотреть на хозяйку дома, а улыбался ей. Да так, будто она была языческой богиней, а он – её жрецом.
– А второй гость? Мистер…? – Урсула многозначительно умолкла, не отводя потемневшего взгляда от Лайзо.
– Никто. Просто мой водитель. Где он может подождать, пока мы будем завтракать? – небрежно поинтересовалась я, чувствуя закипающую в груди злость.
– Значит, водитель?
Миссис О’Бёрн выронила веер.
Лайзо медленно и как-то по-особенному грациозно опустился у её ног и подал безделушку – не вставая, глядя снизу вверх и всё так же таинственно улыбаясь.
Миссис О’Бёрн расцвела смущённым румянцем и приняла веер из рук Лайзо.
В тот миг, когда пальцы их случайно – конечно, случайно! – соприкоснулись, я поняла, что эта женщина будем моим врагом. Неважно, почему. Без причин. Просто она скверная. Ясно, как день!
– Что ж, миссис О’Бёрн, не будем задерживать мистера Маноле, – негромко произнесла я, чувствуя, как улыбка моя каменеет. – Он, полагаю, всего лишь хотел уточнить, куда можно поставить автомобиль, чтобы тот не нагрелся от солнца. Верно? – обернулась я к Лайзо.
Тот в ответ склонился уважительно, однако ни на градус ниже положенного. А перед этой Урсулой на колени встал! Всего лишь веер подавал, конечно, но какая разница?
– Именно так, леди. Где мне следует ожидать вас и мистера Норманна? В автомобиле?
Я хотела было кивнуть, но вдова опередила меня с ответом и резким взмахом руки подозвала женщину-дворецкого:
– Нет, зачем же! Жанетта, свет мой, покажи мистеру Маноле, – фамилия Лайзо словно растаяла у неё на языке нежным ломтиком шоколада, – ту площадку за домом, где раньше стояли телеги. Чего-чего, а тени там уж точно хватит. А потом проводи его… в библиотеку. Вдруг чаепитие затянется? – томно опустила вдовушка угольно-чёрные ресницы.
Водителя – и в библиотеку? Я поняла бы ещё, если на кухню, слуги друг друга часто подкармливают, но что делать этому мошеннику в библиотеке? Высматривать, какую безделушку стащить, пока хозяйка не смотрит? А мне потом – краснеть за него? Возмущение так сковало язык, что я даже возразить ничего не смогла, когда Жанетта, похожая на закопченную кочергу, увела моего водителя. Да и что можно было сказать, чтобы не уронить достоинство и не выглядеть пустой склочницей!
– Виржиния-Виржиния, что за тон, что за взгляды? – еле слышно шепнул мне Эллис, когда мы следовали за миссис О’Бёрн в столовую. На губах у детектива играла двусмысленная улыбка. – Как будто ледяной водой поливаете! Честно, у меня даже колени подгибаться стали – представляю, что почувствовала эта бедная ворона!
– Ворона? – Я тихо фыркнула. Суетливая вдовушка и впрямь напоминала немного шумную, неопрятную птицу. Только, скорее, не серую ворону, а грача. – Пожалуй. Платье у неё отвратительное! Портит фигуру.
Эллис усмехнулся.
– Даже боюсь напоминать вам, леди, что в первую нашу встречу вы одевались точь-в-точь как хозяйка этого дома.
Я поджала губы и ускорила шаг, нагоняя миссис О’Бёрн. Эллис, кажется, с трудом сдерживал смех.
Предатель.
– Миссис О'Бёрн, позвольте выразить восхищение вашим тонким вкусом, – прощебетала я, поравнявшись с хозяйкой, отдающей последние указания горничной. На сей раз служанка, к счастью, была в самом обыкновенном платье – правда, в зелёном, а не традиционно чёрном или коричневом, но это уже мелочи. – Дом отделан изнутри просто изумительно. Особенно впечатляют витражи в верхней части окон… Такой насыщенный синий цвет – и золото.
– Ах, признаться, эти витражи остались от прежних хозяев, – польщенно улыбнулась вдовушка, и на щеках у неё заиграли премилые ямочки. Просто невинное дитя! – И уже всё прочее, от мебели до салфеток, пришлось подбирать под них. Утомительное занятие, скажу я вам… спасибо, Маргарет, не забудь про печенье из топлёного молока! – крикнула она вдогонку служанке и с энтузиазмом обернулась ко мне: – Милая девушка, правда? Я буквально вырвала её из ужасной, ужасной семьи! Там ей запрещали ходить по улице в одиночестве, а вещи заставляли носить сплошь серые!
– В таком случае вы действительно оказали ей неоценимую помощь, – со всей возможной серьезностью кивнула я. Эллис шел, отставая от нас на полшага, смотрел с любопытством, но в беседу пока не вмешивался. – Но как, позвольте спросить, вы вообще узнали о бедственном положении этой девушки?
Миссис О'Бёрн словно только того и ждала.
– О, это просто! – расцвела она. – В Бромли я состою в клубе мисс Ширман. Мы боремся за права угнетённых женщин, и я секретарь.
– Правда? Никогда не слышала о таком клубе.