— Да ладно, я и за так твои ключи подержу, невелика услуга. Если по дружбе.
— Ну, а если по дружбе, то кровать мы тебе с Ленькой все равно притащим, что ж тебе на полу спать, незачем это. А мне ни к чему — пропью, и без пользы.
Улица освещена, совсем недалеко проспект. Я иду в сторону гудящих машин, через дорогу магазин, где можно купить недорогие продукты. Беру коробку чая — самого дешевого, но он неплохой, я знаю, и уж всяко лучше пакетиков. Очень хочется шоколада, но это дорого, а потому покупаю два плавленых сырка и пачку крекеров, ругая себя на чем свет стоит, денег-то совсем в обрез.
Засунув в карман толстовки чай и сырки, выхожу из магазина. Проспект полон людей — недалеко театр, и граждане торопятся приобщиться к прекрасному. Я очень люблю театр, когда чуток разживусь деньгами, обязательно пойду туда. А в антракте куплю себе пирожных и стакан чаю, встану у круглого столика и неспешно съем эклеры, запивая их жидким театральным чаем, который не испортит мне настроение. А сейчас я хочу войти в эту нарядную толпу и ощутить себя одной из тех, кто радуется сегодняшнему вечеру. Я отлично ощущаю себя в толпе, нужно просто поймать ее ритм, и как бы одиноко ни было дома, в массе людей одиноко не будет.
Вот если бы только на свете не было столько неуклюжих бестолковых граждан: какой-то мужчина толкает меня плечом, да так, что я едва не падаю.
— Извините, пожалуйста. — Он оборачивается ко мне, пытаясь дотронуться, поддержать. — Вы не ушиблись?
— Нет. Ничего, бывает.
Он достаточно молодой, и на его руке не повисла спутница, но мне это вообще неважно.
— Могу в виде контрибуции угостить вас кофе, хотите?
— Нет, спасибо.
Кофе на ночь пить очень глупо, конечно.
— Вот напрасно вы отказываетесь. — Парень смотрит на меня оценивающе. — А горячий шоколад? Прямо здесь, из автомата?
У нас в городе понаставили этих псевдокофейных автоматов на каждом углу. И в них не только кофе, но и чай — вернее, вода с красителем, пить эти помои невозможно. А еще там есть горячий шоколад.
— Ладно, шоколад.
Мне же хотелось шоколада — ну, вот и он. Правда, это совсем не шоколад, но запах нормальный, и на вкус терпимо.
— Зазевался и толкнул вас. — Улыбка у него вполне приятная, зубы все на месте, и они не гнилые. — Вы тоже были на представлении?
— Нет, в магазин выбежала.
— Живете рядом, понятно. — Он оглянулся. — Старые дома? Как там внутри, я никогда не был.
— Несимметрично.
Если он думает, что я стану приглашать его к себе, то напрасно.
— На той неделе приезжает столичная труппа, хотите — сходим вместе? Я куплю билеты.
— Вы же меня совсем не знаете.
— Ну и что. — Парень смеется. — А давайте так: встречаемся в следующую пятницу вот на этом самом месте, в семь вечера. У меня будут два билета на спектакль, я угощаю, так сказать. Никаких вопросов, никаких обязательств — просто попьем шоколаду и посмотрим спектакль. Идет?
— Ладно, идет.
Это если я не забуду, конечно. И если ничего не изменится.
— Если дадите мне номер телефона и скажете свое имя, я вам напомню. Ну, вдруг вы забудете.
— Не забуду. Мне пора, спасибо за шоколад.
Я знаю, что это глупо и невежливо — но я не способна больше ни на какие социальные контакты. У меня проблемы с доверием, вот что.
— Ладно, тогда в следующую пятницу, не забудьте.
— Ага. Мне пора, я…
— А давайте я проведу вас.
— Нет, спасибо, я тут совсем рядом.
Я понимаю, что парень клеится ко мне, и если бы я была нормальная, то пусть бы он меня и провел до дома, все лучше, чем одной. Ему лет тридцать пять, не больше, он высокий и коротко стриженный, с хорошо скроенным лицом и небольшими карими глазами. Но я сейчас в состоянии измененной реальности и не знаю, когда смогу продуктивно контактировать с другими особями своего вида, не делая над собой титанических усилий.
— Тогда через неделю встречаемся здесь.
— Ага.
Это очень тупой диалог, и тупая тут именно я, но это все, на что я на данный момент способна.
Нырнув с проспекта на квартал ниже, я оказываюсь в полосе темноты — нет, фонари горят, но гораздо реже, и после ярко освещенного проспекта кажется, что совсем темно.
Здесь только старые дома — такие, в каком живу теперь и я. Когда-то тут был респектабельный купеческий квартал, и я могу только представить, как по этим улицам гуляли толстощекие купчихи со своими дочками, разодетыми в пух и прах. А во дворах пыхтели самовары, и бородатые купцы вели неспешные беседы, попутно обдумывая свои хитрые торговые дела.