— Курицу?
— Ну да, курицу! Думаешь, такая лошадь курицы не стоит?
— Кто говорит, что не стоит? Только цена всегда от места и времени зависит. — Хозяин «Малых Лацисов», оглядевшись вокруг, увидел, что к ним приближается Бамбалис. Это решило дело в пользу владельца лошади. — Ну ладно, курицу я даю. — Затем он повернулся в сторону дома и крикнул: — Эй, Кристина, неси курицу! — а сам поспешил ухватиться за вожжи. В это время из обломанного сиреневого куста, переваливаясь, вышла утка. Она была до того откормлена, что еле двигалась. При этом она давала такой крен, что, казалось, вот-вот опрокинется набок.
Приезжий, посмотрев на утку, ощутил во рту вкус тушеной капусты.
— Послушай, хозяин, получай лошадь вместе с повозкой, а мне утку отдай.
— Утку?
— Да, утку.
— Эту?
— Эту самую.
— Не пойдет.
— Почему не пойдет?
— Потому что это утка, а мы о курице договаривались.
— Так, по-твоему, лошадь утки не стоит?
— Это опять же как посмотреть.
Беженец проглотил слюну и махнул рукой. Утка проковыляла с дюн, а из дома «Малых Лацисов» уже бежала хозяйка с зарезанной курицей. Очевидно, тут все уже было продумано заранее.
Да, в «Детском саду» всякое случалось.
В Юркалне находились и уполномоченные Доктора. Они собирали заявки и руководили подготовкой к отплытию. Лодок приходило очень мало. Все труднее становилось агентам Доктора удовлетворять желающих. К самому Доктору пробивались только наиболее энергичные. Местонахождение Доктора держалось в строжайшей тайне, к тому же он сравнительно часто менял его. Когда Лейнасар перебрался из ужавской баптистской церкви в Юркалне, Гинтер жил в Вентспилсе, а вскоре опять переехал в лесничество.
Чтобы избавиться об бесконечных просителей и без помех переправлять своих друзей и знакомых (люди поговаривали, что за места на лодке перепадало не одним уполномоченным), Гинтер прибегал к хитрости. Он никому не отказывал окончательно. Только сетовал на длинный список желающих и непреодолимые трудности. Потом все же обещал записать просителя в какую-нибудь ближнюю очередь. И записывал. Но тут же оказывалось, что у просителя есть жена, а иногда и дети. Тогда Доктор изображал на своем мышином лице несчастную улыбку и разводил руками.
— Ну, всех сразу никак нельзя. Есть только одно свободное место. Если хочешь вместе с семьей, то запишем тебя в другую, более позднюю очередь.
Для многих эта более поздняя очередь никогда и не подходила. Со временем хитрость Доктора все же разгадали, и беженцы по всему побережью начали роптать. Кто-то грозился «показать этому паразиту черта», но «паразит» стал жить еще замкнутее и для простых смертных был почти недосягаем.
В Юркалне Лейнасар и Герцог прожили недолго. Вскоре Доктор перебросил рации и радистов на одинокий крестьянский хутор, километрах в двадцати от берега. Тут к Герцогу и Лейнасару присоединился еще какой-то радист — Густав Яунзем. На самом деле это был дезертировавший из легиона Бергманис. Рацию обслуживали Герцог и Яунзем, а связь с берегом поддерживал Лейнасар. Почти ежедневно он отмахивал по сорок километров. Вначале ему было очень трудно, но потом он привык. По дороге он заходил в усадьбу сембского лесника. Тут его кормили чем-нибудь горячим.
Лейнасар шагал к берегу и обратно. Каждый день — к берегу и обратно. Точно машина. Вначале стояла грязь, потом земля замерзла, и шаги его гулко гудели. В Сембах он съедал суп и шагал дальше. За такой длинный путь человек мог бы очень многое передумать, но Лейнасар ни о чем не думал. Изодрались ботинки, порвался немецкий армейский плащ, дорожная клюка продырявила добытые в Сембах перчатки. Лейнасар ни о чем не думал. Даже Вилиса он вспоминал все реже и реже. Вначале он, правда, еще вспоминал его, потому что, по сути дела, выполнял его обязанности. Вилис все время был связным. Не погибни он так нелепо, этот дальний путь мерял бы не Лейнасар, а Вилис. Проклятая нелепость!
Проклятая нелепость! И это было все.
Привольная жизнь в «Детском саду» закончилась в середине ноября. Это совпало с разгромом «курелисовцев». 14 ноября к «Стиклам» подошли немецкие танки. Курелис капитулировал, и в тот же вечер Себрис срочно дал знать об этом Доктору. Последовал приказ всем активным работникам исчезнуть и какое-то время нигде не появляться. На несколько дней прекратил свои переходы и Лейнасар.
Благодаря этим предосторожностям ни в Юркалне, ни в Вентспилсе никаких обысков не было. Себрис еще пользовался доверием. Но все же среди латышских охранных отрядов разместили небольшие группы немцев. Литовцев расформировали и заменили власовцами.