— Глупости! Они под видом золота и рояли с собой увезут.
На берегу раздавались голоса. Сверкнул глазок фонарика.
— Поаккуратней с огнем! — резко крикнул кто-то в дюнах.
Подошла еще какая-то автомашина. Навстречу ей побежали автоматчики.
— Потише, это, наверно, начальник с Доктором, — бросил вслед тот же голос, что велел быть поаккуратней с огнем.
Легковая машина остановилась.
— Все в порядке, господин Круминь уже садится в лодку.
Из машины вышли двое.
— Доктор с Себрисом, — сказал Паэгле и рысцой кинулся к ним.
— Господин Доктор, господин Доктор! — закричал Паэгле. — Это я, встречающий лодку — Паэгле!
«Еще уедут без меня», — заволновался Лейнасар. Усталость и апатию словно рукой сняло. Надеяться на то, что Паэгле, выпросив у Доктора разрешение, вернется в дюны, нельзя было. Тут человек человеку волк. Лейнасар побежал за Паэгле.
— Куда бежишь? Не можешь подождать? — проворчал тот, когда Лейнасар наткнулся на него.
— Лучше уладить сразу.
На первой лодке заканчивали погрузку. Себрис указал на другую лодку. Она покачивалась на черных волнах чуть правее. Где-то дальше раздавался плеск еще третьих весел.
Лодка стояла довольно далеко от берега.
— Поближе нельзя? — спросил Лейнасар.
— Это тебе не аэроплан, — проворчали в ответ с лодки.
— А как же сесть? — Лейнасар очень хорошо понимал, как сесть, но ему не хотелось лезть в воду.
— Снимай штаны и полезай в воду.
Паэгле с Лейнасаром вздрогнули. Ледяная вода обожгла им пятки. Чем ближе они подходили к лодке, тем сильней их пробирал леденящий холод. Волны тоже как будто становились больше. Паэгле с Лейнасаром наконец забрались в лодку.
Рыбак сказал:
— Ничего, ничего, это хорошо ревматизм лечит.
Ждать пришлось долго. Паэгле трясся, стуча зубами. Рыбак спокойно сосал зажатую в ладонь трубку. Потом и ему надоело ждать.
— Поживей собраться не могут, я и поужинать не успел.
В море опять трижды сверкнул огонек, что означало: господин Круминь уже на моторной лодке. В дюнах пробудилась жизнь. Со всех концов посыпались люди. Их уже никто не останавливал. Даже подгоняли.
Раздавались всплески воды, визг женщин, ругань мужчин. Вскоре лодка была набита до отказа.
— Хватит! Отчаливаю! — крикнул рыбак и налег на весла.
В третий раз Лейнасар покидал этот берег. Но теперь все было иначе. Лейнасар чувствовал себя опустошенным и надтреснутым, как брошенная капустная бочка.
Лейнасар устроился поближе к мотору, где было теплее. Паэгле, не желая тащить с собой портфель, подал его Лейнасару, чтоб тот положил себе под голову. В портфеле ничего не было такого, чего нельзя доверить другому. Паэгле точно выполнил условие Доктора: никакого багажа, только никакого багажа!
Лейнасар быстро согрелся и уснул. Проснулся он только на второй день. Одежда почти совсем высохла. Он достал из кармана завалявшийся кусок хлеба, нехотя съел его и повернулся на другой бок. Под вечер его разбудили громкие голоса. Лейнасар вышел на палубу. Первое, что ему бросилось в глаза, — это огромная елка, освещенная яркими электрическими лампочками. Готланд был совсем близко. Шведы готовились к празднику рождества.
Да, уже было 20 декабря. 1944 год был на исходе.
А в Курземе тем временем события развивались так, как и на всех фронтах Отечественной войны.
В последнюю декаду декабря центр борьбы находился в Венгрии и Чехословакии. На других фронтах шли бои местного значения.
Такие же бои «местного значения» шли и в «Курземском котле». И все-таки они были весьма упорными, даже ожесточенными. Окруженный враг, как загнанный волк, дрался не на жизнь, а на смерть.
Бои в Курземе затянулись до мая 1945 года, до самого дня капитуляции.
За непрерывно пылающей и грохочущей дугой фронта латышская буржуазия разыграла несколько позорных трагикомедий. Такой трагикомедией была и вся деятельность ЛЦС и его трусливое бегство за границу.
Были и настоящие комедии. Особенно смешной оказалась так называемая комедия «Потсдамского правительства». Она началась в декабре 1944 года, но занавес в последнем действии был опущен только в апреле 1945 года.
В декабре 1944 года, когда поражение Германии ни у кого не вызывало сомнения, генерал Бангерский и генеральный директор Данкер решили, что можно наконец достать из огня каштаны, на которых так глупо обожгли себе руки представители ЛЦС и «курелисовцы». Теперь это можно было сделать умно и без риска, с разрешения и благословения того же германского фашистского правительства.