— Я тоже не могу. К тому же Помпея, кажется, безжизненная планета?
Каштанка и Помпея вращались вокруг звезд-соседок, но если первая была полна самых необычных форм жизни, вторая оказалась совершенно покинутой, за что и получила свое название.
— Археологам она будет очень интересна, — ответил Ричард. — Главное, там нашли этот знак, по форме напоминающий очки, но разрушенный. Как будто какая-то гигантская ножища топтала его в ярости.
— Ты так говоришь, у меня даже холодок по спине, — Алиса слегка поежилась. — На Помпее очередная база Странников?
— Ты когда-нибудь слышала о разрушенной базе Странников? — ответил вопросом на вопрос Ричард. — Там ведь явно не следы коррозии или выветривания. Это очень похоже на умышленное разрушение.
— Так, может, вулканы, землетрясения?
— Помпея меньше Земли, там почти нет сейсмической активности. Так что местного Везувия не имеется, вот Магдалина и полетит с экспедицией, чтобы разгадать, что же там случилось.
— А справятся они с перебросом?
— Вполне, это легко. В принципе, можно весь корабль отправить в прошлое даже с помощью вот такого прибора, — Ричард взял Алису за правую руку, запястье которой обвивал скромный серебряный браслетик, вполне приличествующий благовоспитанной барышне из Петербурга конца девятнадцатого века. Ни один современник Куприна и Менделеева не догадался бы, на что способно это украшение. — Надо его только должным образом отрегулировать.
— Да? А масса корабля?
— По массе нет таких уж ограничений, ну, сколько корабль может весить, пусть даже несколько десятков тонн. Вот еще на два порядка выше — и начнутся проблемы. Но безопаснее всего, конечно, построить прибор, способный видеть прошлое. Ну что, потом, может, примешь участие?
— Потом — да. А сейчас мне правда пора.
Алиса направилась к выходу, но у самой двери остановилась и, обернувшись, сказала:
— Мир спасать интересно. А спасение одной кошки ничего не изменит в мире. Но он, несомненно, изменится для этой самой кошки.
И вышла, не попрощавшись.
9.
Алиса присела на стул у кровати.
— Как ты? — спросила она. Молодой человек, не глядя на нее, ответил:
— Нормально.
Он даже головы не повернул в ее сторону, когда она вошла. Что уж там Виталий навоображал…
— Я говорила с твоим врачом. Как спалось?
— Нормально.
— Некоторые сны цветные видят…
— Я ничего не видел.
Алиса слегка передвинула стул.
— Может, ты хочешь узнать что-нибудь… ну, об этом времени.
— Я в курсе, что это невозможно.
Ему, что же, успели рассказать, что его отправят назад? Уточнять Алиса не стала.
— Или о прошлом.
— О нем я знаю получше тебя.
Грубовато, но верно.
— О твоих, то есть наших, одноклассниках. Интересно?
— Нет.
— Жаль. А они тобой интересовались, Юлька, например. Она даже мне писала.
Коля рассмеялся коротким отрывистым смехом:
— Могу себе представить, что там говорилось, — потом уже другим тоном добавил:
— Постой, а как это она тебе могла писать? Ну, ты ей, это я еще понимаю.
— А говорил, неинтересно! Как раз это и понятно, а вот как я ей, это наоборот сложновато. Но я выкручивалась. Просила знакомых.
— А она что же, тоже просила знакомых?
— Нет, конечно. Но сколько есть мест, которые ничуть не изменились. Знаешь, даже в Виргинии был дуб, в котором оставляли записки еще до войны Севера и Юга. Они сохранились до сих пор, не полностью, но не совсем в труху превратились.
— Она ездила до этого дуба? — нотка любопытства из его голоса исчезла.
— Нет, конечно, в других местах оставляла, прятала в пакет, чтобы не истлела бумага. Но это только первые несколько раз, потом уже новые технологии выручали.
Коля не ответил. Молча глядел в окно, хотя летнее солнце, наверное, беспощадно слепило глаза.
— Занавеску опустить?
— Не надо.
— Я все-таки опущу, уж очень жарко, — Алиса прошла к стене, дотронулась до выключателя. На окно скользнуло покрытие — оно не закрывало обзора, лишь бьющий в глаза свет потускнел. — Так лучше?
— Нормально.
Но ведь только что он был таким же, как раньше! Прикидывается, что ему все равно? Не до конца проснулся? Или просто стыдно, обидно за свою жизнь, что она обо всем узнала?