— Но за неделю эта тяга никак себя не проявила!
— Проявила. Вы же сами отметили, что характер у него испортился. Это все те же внутренние противоречия. Тоска, раздражительность, чувство, что чего-то не хватает. Синдром отмены. Близкие обычно в таких случаях тоже срывались, говорили, мол, лучше б ты пил! А там, как я понимаю, и близких у него нет. Он сорвется, я уверен.
— Близких нет, но есть я. И у меня есть еще время. Я думаю, за месяц я справлюсь.
— Вы оптимистично настроены.
— И ваш внук оптимистично настроен, во всяком случае, не так категорично, как вы.
— А это легко объяснимо. — Он улыбнулся, и резко обозначившиеся складки и морщины внезапно сделали его лицо не старше, а моложе. — Вы красивая девушка, несомненно, Виталий хочет вам понравиться. Вот и говорит то, что вы хотите услышать.
— А какое это имеет значение… — Алиса быстро поднялась. — Держите расписку. И вообще, вы заблуждаетесь. Во всем.
— Я буду только рад, если время докажет вашу правоту. Забирайте своего протеже.
13.
— Я же тебе говорю, у нас с этим намного проще. От тебя не надо никаких документов, да и где бы ты их искал? — Алиса пересекла вестибюль. Герасимов шел позади, стараясь держаться немного поодаль, как будто они идут не вместе, а им просто совершенно случайно оказалось по пути.
— Ну, я думал…
— А ты не думай. Все улажено. — Входная дверь скользнула в сторону при их приближении. — Смотри, солнце какое!
— Куда ты меня ведешь?
— На стоянку флипов.
— Нет, я имею в виду вообще…
— Увидишь. Ты считай, что это у тебя отпуск будет. Мечтаешь о чем-то?
— В смысле?
— Ну, о Карпатах. О Тихом океане…
— А, об этом. Сейчас не особо.
Алиса поглядывала на своего спутника через плечо. Сегодня Коля был «в настроении» — не грубил, не замыкался в себе, хоть и держался отстраненно. И когда они подошли к стоянке, в его глазах она увидела искорку, нет, слабую тень восторга мальчишки, с детства бредившего небом.
— Можно было на электричке поехать, но так веселее, — сказала Алиса, когда их аппарат начал подниматься.
Коля машинально кивнул, глядя на уходящую вниз лужайку, потом повернулся к ней и переспросил:
— На электричке?
— А что, у вас уже… Ах, да. Название то же, выглядит слегка по-другому. Увидишь.
Флип поравнялся с верхушками деревьев. Солнце светило справа, и Алиса опустила затемняющую панель. Небо с той стороны стало темно-синим, белые силуэты небоскребов превратились в бежевые.
— Хочешь туда? — Алиса махнула рукой в сторону высоток. — Облетим.
Он помотал головой, затем кивнул влево.
— Если можно…
Слева начинался лесопарк. Солнце освещало верхушки вековых сосен, внизу, между стволами, таились тень и прохлада.
— Не на флипе… — начала было Алиса, но вдруг согласилась. — Ладно. Только если вдоль опушки. — Она дотронулась до джойстика и сбросила скорость.
Флип облетал мохнатые сосновые ветви. Капельки смолы на коре блестели, точно росинки. Коля впервые с улыбкой обернулся к Алисе.
— Хорошо, что он сохранился. Я думал, вырубили. Тут грибов раньше было невиданно.
— И сейчас есть, наверное, я просто сюда не ездила за ними. Здесь осталось много лесов, а что-то и заново посадили. Кстати, вон, смотри, электричка!
Дальше к горизонту виднелся блестящий даже издали монорельс. А вдоль него неслось нечто, больше всего похожее на цветную стрелу, выпущенную из гигантского лука. Герасимов ошарашено присвистнул.
— Ничего себе! Сколько же у него скорость?
— Восемьсот, по-моему. Может, больше.
— А животные не гибнут?
— Ты что, конечно, нет, там же силовой контур стоит.
Лес все тянулся. Сосны здесь были выше, Алиса увела флип немного дальше от опушки. Наконец-то Коля стал похож на себя прежнего. Она зажмурилась и попыталась представить окружающий мир его глазами: ставший огромным горизонт, проносящуюся далеко внизу земную поверхность, желтое марево летнего зноя разлитое в воздухе совсем близко, только руку протяни. Этого не замечаешь, когда видишь почти каждый день.
— Коля, нам все-таки туда, — Алиса указала рукой в сторону воздушной трассы. Он кивнул, затем спросил:
— Теперь все дома такие огромные?
— Нет, конечно. Я, например, в пятиэтажном живу.
— Наверное, очень старый?