========== Глава 7. Выбор пути ==========
Острие меча скребло по горлу в такт движению повозки, и казалось, одно неверное движение в шаге коня или случайный камень, подвернувшийся под обод колеса, и даже крепкие руки, сжимающие сейчас рукоять оружия, не спасут от проникающей раны.
Ответ Бриана показался странным: он зажмурил глаза и затрясся мелкой дрожью, начиная легонько поскуливать. Раймунд, уцепившись одной рукой за полог повозки, полностью открыв для себя обзор, бросил поводья, предоставив путь совести коня. Вторую же руку он распростёр по направлению к Джованни, покачивая ладонью вверх и вниз, призывая к спокойствию:
— Тише, тише! Хочешь договориться? Давай! Только отпусти Бриана, — в ответ на эти слова скулёж его спутника стал более слышимым.
— Чего это он? — Джованни был удивлен. Реакция Бриана на оружие никак не вписывалась в представления о безжалостности людей Алонсо Понче.
— Боится! Сам не видишь? — раздраженно выкрикнул Раймунд, потом опомнился и, понизив тембр голоса, добавил более спокойно. — Убери меч, Богом клянусь, мы не причиним тебе вреда!
— Не уберу, пока не договоримся! — решительно отказал Джованни. — Ты меня за простачка держишь? Если Понче послал вас меня выкрасть…
— Да не посылал он!
— Врешь!
— Мы сами вызвались. Давай поговорим!
— Говори!
— Он только послал нас следить и ждать его приезда. Откуда мы знали, что ты сам свалишься нам в лодку? Кто первым крикнул, чтобы его увезли? А? — Раймунд сосредоточенно хмурился, взывая к памяти Джованни, но не находил в ней отклика.
— Ты хочешь сказать, что я, вот такой, в одной камизе и с сумой, спокойно взобрался в твою лодку, дал себя связать и увезти? — Джованни не хотел верить во весь этот бред.
— Горячка у тебя была, — Раймунд старался сдерживать эмоции, крутя головой во все стороны, настороженно наблюдая и за Брианом и за их пленником. — Бриан видел из окна постоялого двора, что было напротив, как мы отплываем. Добежал до ближайшей пристани, прикрыл тебя плащом, потому что ты спал беспробудно и жаром полыхал. И не знали мы, что с тобой делать: нам же не приказывали тебя похищать до прибытия сеньора Понче! И мы решили, раз уж ты теперь наш, то можем действовать дальше. Опусти меч!
Бриан всхлипнул и вздохнул с облегчением, когда Джованни убрал лезвие от его горла, и тут же упер его в грудь Раймунда:
— Мы заботились о тебе! — еще раз всхлипнув, внезапно заговорил он. — Думаешь, легко найти в Париже повозку и подготовить ее, увешав бубенчиками?
— Твоя идея? — усмехнулся Джованни, теперь краем глаза наблюдая за движениями Бриана.
— Моя, я в детстве такое видел, когда путешествовал с отцом по Аквитании. Тогда прокаженных гнали куда-то ближе к морю, где устроили для них отдельное поселение, — Бриан медленно возвращался в нормальное состояние, но сидел неподвижно, чтобы чем-то не спровоцировать Джованни. Казалось, он вообще не знает, что теперь делать, поэтому судорожно сжимал пальцами борт повозки, не меняя изначальной позы.
— Мы правду говорим, — поддержал его Раймунд. — Ты весь вчерашний день и ночь пролежал в беспамятстве. Мы тебя решили связать только когда жар спал.
Джованни мучительно обдумывал собственное положение: раз он решил сбежать в болезни, то тому были причины, но сейчас у него был иной план, который рождался вместе с его рассказом о злоключениях юного тамплиера. Он прекрасно помнил тот день, когда Готье де Мезьер, нарезая кусок мяса тонкими ломтями, рассказал о своём способе вести переговоры.
«Все дело в интересе: необходимо увлечь своего собеседника разговором, заставить сопереживать твоим трудностям, выкажи своё участие или заинтересуй деньгами. Как только почувствуешь колебание или неуверенность, бей в эту цель — лги, но так, будто предлагаешь сладчайший мед, без вкуса которого последующая жизнь потеряет смысл. Вливай яд в его уши, создавай привлекательный образ, услаждающий взгляд».
— Как же вам до сих пор не пришло в головы, что Понче ищет меня не просто так? — обратился Джованни к своим горе-похитителям. — Только я знаю, где спрятано золото, поэтому он меня и ищет. Пять сундуков, полных золотыми монетами, не под силу вновь обрести одному человеку. Так почему бы вам не помочь мне? Вы тамплиеры или хотите, чтобы всё досталось арагонцу Понче, а вам за это даже не добавят мяса в похлёбку от ордена Монтесы?
Рыцари переглянулись в нерешительности. Именно сейчас их озарила догадка, что перед ними единственный человек, который знает о золоте, недовезенном к командору Жаку де По. А Джованни продолжал:
— Решайтесь! Меня уже два раза пытались убить за эту тайну, но я хочу разделить ее со своими братьями, с которыми давал единую клятву. Одному мне не под силу. Давайте сделаем это вместе?
— Ты предлагаешь, — Раймунд облизал пересохшие губы, — поделить деньги на троих?
— Можно и так! Или найти золоту достойное применение: поддержать наших братьев или отправиться в Святую землю.
— Ч-чёрт! — выдохнул Бриан.
— Заткнись! — прикрикнул на него Раймунд. — Сколько раз я просил тебя не поминать дьявола всуе, особенно, когда уже начинает темнеть.
— Вы оба помолчите! Где мы сейчас? — Джованни еще внутренне трясло от испытанного переживания: ему удалось стать ведущим у своих похитителей и заманить лживой сказкой.
До самой темноты они следовали по проторенной дороге, пока не перестали её видеть, но ни города, ни селения, ни огонька в округе не было.
— Нам же сказали, что будет небольшой город, только свернуть нужно на развилке направо, — причитал Бриан.
— А он, наверно, и был направо, — Джованни указал пальцем на неясные всполохи пламени от факелов почти на горизонте, у подножия невысокого холма. — А пока мы беседовали… лицом к лицу, лошадь продолжила идти прямо…
— Ага, — согласился Раймунд, — и нас ждет ночлег на опушке леса.
Дежурить у костра вызвались по очереди. Иногда где-то далеко в густой чаще выли волки. Лошадь всхрапывала, переминаясь с ноги на ногу, иногда решаясь лечь, но потом вновь подскакивала, поводя ушами, и косила глазами в сторону толстых деревьев, которые отгораживала от нее повозка.
За ночь путники собрали и сожгли все опавшие ветки в круге, очерченном пламенем костра, и отогнали всю мошкару чадящим дымом. Лес был влажным и не хотел гореть.
С первыми проблесками зари Бриан разбудил Раймунда и Джованни, крепко спавших, прижавшись друг к другу внутри повозки. Было зябко, рассвет выбелил густые облака тумана, скопившегося в низинах, на верхушках деревьев подали свои голоса первые птицы. Дорога впереди была проторена, хоть путники теперь и не знали, куда она ведет.
— Если хотим ехать на юг, то нужно спрашивать направление на Тур, — деловито заявил Раймунд. — Оттуда идут все паломники, поэтому знают дороги.
— А до Агда тогда — как? — позёвывая спросил Джованни.
— Зачем тебе туда? Ты же говорил, что нужно от Тулузы ехать?
— Дело одно есть… богоугодное, — он достал из своей сумы письмо из Авиньона. — Я теперь посланник у понтифика, — он открыл кожаный футляр и дал своим спутникам обозреть тугой свиток, скреплённый печатью с изображением ключа Петра [1].
— А можно к нему прикоснуться? — затаив дыхание спросил Бриан и осторожно протянул руку, едва коснувшись пальцами печати.
— Ну, как? — почти прошептал Раймунд.
— Божественно! Будто укрыл меня кто теплым плащом. Видать, благодать снизошла…
Джованни поспешил убрать свиток обратно в футляр: распыляться божественной благодатью от рук понтифика не хотелось.
К полудню они доехали до небольшого селения и решили там же заночевать, поскольку их лошади требовался отдых. Крестьяне с подозрением оглядели их повозку сверху донизу, и когда убедились, что в ней никаких болезных и прокаженных нет, позволили въехать за ограду.
Там путники узнали, что выбрали правильное направление в сторону Тура. Город Шартр был неподалёку. За ним на расстоянии одного дня пути друг от друга лежали Шатоден, Фонтейн, Вандом, и за шесть дней уже можно было достигнуть Тура.