– Валера, привет, – сказал звонивший, – слушай, когда сын уезжал в экспедицию, он сказал, что будет с тобой созваниваться. Он тебе набирал?
– Не-а, – ответил Валера.
– Вот оно как? – мужчина замялся, – И мне не звонит. Он предупреждал, что связи не будет, но не столько же... Думал, ты в курсе. Ну, раз так...
– Подождите!
– Что? – спросили с надеждой.
– Я знаю, что с вашим сыном.
– Знаешь...? Как это понимать? Что-то случилось!?
– Да нет, вроде. Там всякое... Можно зайти?
Через полчаса Валера был на месте. Валера оттягивал разговор, сначала согласившись на чай, потом натужно вспоминая совместные шалости. Седенький мужчина не перебивал, нервно поглядывая на балкон. Затем тихо, но твёрдо предложил выйти покурить. В животе у Валеры заныло, и он рассказал всё как есть, думая, что это облегчит обоих.
– Считаешь – погиб? – тихо уточнил мужчина.
Валера не мог сказать точно:
– Обещал звонить и не звонит. Сколько времени уже прошло...
Отец всё-таки пошатнулся, но устоял, вцепившись руками в перила. Взгляд его остекленел, остановившись на далях. Мужчина предложил сигарету, и Валера согласился, хотя никогда не курил. Ему хотелось подольше постоять рядом, сказать что-нибудь ободряющее. В Валере была вина, и он пытался изжить её жестом и взглядом. Парень закурил без кашля, будто делал это уже много раз, и научено спрятал огонёк в кулаке.
– Сын тоже так курил, – вздохнул мужчина, – с меня подсмотрел. Я его поначалу ругал, знаю же, что плохо. Эх... да пусть хоть пачку в день выкуривал, лишь бы живой!
Домой Валера возвращался полностью опустошённым. Он не хотел этой войны. И друга отправил на неё тоже не он. Война случилась как-то сама, из ничего, и друг поехал на неё сам, без приглашения. Валера не был чьей-то причиной, он просто немного боялся и немного завидовал, гордился, хвастался и переживал. Война вошла в него острым нудящим осколком, от которого было не больно только тогда, когда о нём говоришь. Так кто мог упрекнуть Валеру за то, что в этих разговорах его заносило? Валера знал 'кто', и иногда оборачивался, проверяя, не следует ли за ним знакомая тень.
Ночью Валере приснилось, что товарищ жив.
У него просто не было возможности позвонить. Такое бывает и без войны. Друг не требовал объяснений. Он тихо смотрел на Валеру и прятал в чёрном земляном кулачке огонёк сигареты. Валеру обуял ужас: вдруг товарищ расскажет, что он жив, а убил его не снайпер, не визжащая мина, а всего лишь Валерка? Расскажет матери, дворовым пацанам, своему отцу, а Валере лишь примирительно бросит: 'Поторопился ты, брат'. Парень упал на колени и заплакал. Он был счастлив умереть сам, кричал, что тоже поедет на войну, что они будут плечом к плечу жить и сражаться, пусть только друг молчит. А рассказать можно друг другу. Вновь признаться во всём и больше ни о чём не жалеть. Но друг не отвечал. Он с болью разжал ладонь, огонёк охватил её и побежал по руке зелёным пламенем. Тело искривилось, обнажая чёрные кровоточащие дыры. Кожа слезла вместе с одеждой. Проглянули кости. Друг корчился в пламени, сгнивая в его зелёных потоках.
Из кошмара Валеру вырвал телефонный звонок.
– Да? – спросило пересохшее горло.
– С кем имею честь? – раздался в трубке незнакомый мужской голос.
– С Валерой...
– Валера? – голос помолчал, – Это хорошо. Ты вот сейчас послушай и не перебивай. В общем, тут такое дело... погиб твой товарищ, Валера. Он оставил эти цифры, друг говорит. Сообщите если что. Ты, Валера, конечно, друг, но нам нужны его родственники. Денег вышлем, и тело тоже надо выслать. Поможем то есть. Ну, так как, сообщишь координаты?
– Координаты? – тупо переспросил Валера.
– Они самые.
– Да, я скину. Только у него не родители. У него отец.
– Вот оно как... Значит ему мы и наберём, – сказала трубка.
– Не надо! – попросил вдруг Валера, – Я сам.
– Сам? Ну ладно, на связи тогда. Только ты оперативно, хорошо? За сегодня этот вопрос надо решить.
Валера упруго подскочил с постели. С непонятной для себя резвостью он натянул штаны. Чувствуя невероятное облегчение, Валера стал собираться в гости.
Война для него закончилась.</p>