В трюме оказалось темно, непривычно пусто и чисто. Корабль, и вправду, словно заново родился. За исключением капитанской каюты, разумеется. И этот факт заставил Джека возмущённо фыркнуть. Мистер Гиббс предпочёл остаться на верхних ступенях и, согнувшись в три погибели, сверху наблюдать за происходящим.
Воробей медленно ступил на палубу, разгоняя тьму подслеповатым фонарём. За скрипом досок, стуком перекатывающегося бочонка и звука собственных шагов ему не удавалось услышать чьё-либо присутствие. Разве что старпом уж больно звучно сопел. Кэп уж собрался шикнуть на моряка, как жёлтый свет забрался на белоснежную ладонь. Кто-то прятался во тьме, за ящиком, придерживаясь за край. Джек приблизился. Ладонь исчезла. Послышалась возня, и в свет выплыла девушка. При первом взгляде разочарованно вздохнуло капитанское внутреннее «Я»: гостье удалось найти дырявый мешок, и её фигура скрылась под этим незадачливым нарядом. Оторвав взгляд от талии девушки, Джек медленно поднял глаза вверх. В эту секунду всё его нутро словно обдало жаром адского котла; внутри, наверное, то, что зовётся душой, испуганно затряслось, съёжилось, а потом, испустив смиренный вздох, безвольно обвисло. Гиббс, спустившийся ниже, ничего не понял, но про себя отметил не дурную красоту и какую-то особенную стать незнакомки, а она даже не обратила внимания на то, что старпом откровенно разглядывает её. Джек Воробей с трудом протолкнул ком в горле. Рука с фонарём затекла, но капитан не мог оторваться от такого знакомого, так давно не виденного взора. Этих тёмно-синих, почти чёрных глаз, сравнимых с синевой грозовых туч. За всю жизнь, если пират и терял дар речи, то лишь когда она вот так смотрела на него. Казалось, кругом пустота, абсолютная, зияющая пропасть тьмы. И нет ничего. Лишь неотрывно глядящие на него глаза.
— Милое ожерелье, — внезапно заметила она с ироничной улыбкой.
Джек вздрогнул, постепенно возвращаясь в реальность.
— Как… — Пересохшее горло изменило сказанное, выдав за рассеянный хрип. — Ты здесь? Что ты делаешь у меня в трюме? — праведно возмутился Джек, принимая позу грозного капитана. Ему отчаянно хотелось назвать её по имени, но Гиббс был рядом так не вовремя.
Девушка, неотрывно глядя ему в глаза, медленно приблизилась. Джек Воробей отклонился назад, словно боясь её прикосновения. Она резко выпрямилась и улыбнулась.
— Ты мне скажи, Джек Воробей. — С этими словами она уверенно направилась к трапу, затем обернулась и добавила: — Мне, кажется, нужно платье. Твой старпом сильно смущён.
Гиббс, до этого стоящий в удивлённом оцепенении, подавился воздухом и поспешил спрятать взгляд. А она продолжила путь, так что пиратам осталось лишь провожать её ошарашенными взорами.
— Джек, кто это? — наконец прошипел мистер Гиббс, пожирая кэпа глазами.
Капитан Воробей с полминуты глядел вслед исчезнувшей гостье. Потом перевёл взгляд на фонарь в руке и словно опомнился. Сунув светильник старпому и тряхнув рукой, Джек проговорил:
— О, Гиббс, она прекрасная… проблема.
Кэп застал её в кубрике. Она с любопытством смотрела на застывшего с фляжкой у губ матроса. Моряк стоял на одном колене и явно пару минут назад копался в вещах. Теперь же его рот был удивлённо приоткрыт, а из горлышка фляжки капал напиток, оставляя тёмные капли на серых штанах. Едва не наткнувшись на девичье оголённое плечо, Джек метнул гневный взгляд в подчинённого и прикрикнул, чтоб тот принимался за дело. Матрос скрылся на палубе, бросая через плечо улыбающиеся взгляды.
— Дорогуша, пройдём ко мне в каюту, — заискивающе улыбнулся Воробей, в растерянности перебирая пальцами и не зная, можно ли коснуться её плеча. Гиббс от любопытства аж закусил губу. — Стоит поговорить, обсудить кое-что, — поспешно добавил капитан, заметив старпома.
Джеку стоило немалого труда провести девушку к себе так, чтобы ни один член команды больше не увидел её. Пары минут оказалось предостаточно, чтобы матрос-очевидец успел разболтать едва ли не всей команде, что внизу почти голая женщина. И каждый, сидел ли он на грот-марса-рее или закреплял топенанты далеко в носовой части судна, старался разглядеть, какую ж прелесть привёл капитан. Поэтому, прежде чем самому показать нос на палубу, кэп заслал наверх Гиббса, чтобы тот отвлёк команду, а затем, по-джентельменски накинув на гостью сюртук, рысцой пронёсся в каюту. Он буквально втолкнул девушку внутрь и хлопнул дверью так, словно за ними гнался кракен. Пират вжался в дверь и в прищуре обратил на неё взгляд. Она медленно обернулась, отчего смольные кудри сползли с плеча за спину.
— И вот, стою перед тобой из плоти и крови и вижу в глазах твоих испуг… Мой капитан.
— Жемчужина, — резко выдохнул Джек, будто до этого долго сдерживал дыхание. — Ты… и вправду, живая… — проговорил он и неловким движением коснулся её, чуть выше запястья. Она игриво повела плечом и улыбнулась. — Как так вышло? — Брови капитана сошлись на переносице.
Жемчужина отвела взгляд в сторону, а затем медленно подошла к сваленной мебели. Её глаза с любопытством оглядывали каждую деталь — изгиб ножки стула, резьбу на треснувшей шкатулке, лоскут бархата, застрявший меж свечей канделябра. Она взяла в руки перо — невесть какое, облезлое, затупившееся, придавленное каким-то прибором.
— Выходит, ты освободил меня? — тихо то ли спросила, то ли утвердила Жемчужина. — Странно… Для этого следовало исчезнуть из мира живых?.. Теперь всё такое… другое. — Её любопытный взгляд застыл на пушинках пера с искренним интересом, будто у неё в руках оказалась самая ценная вещь в мире.
— Это перо, — отчего-то счёл нужным объяснить Джек.
— Мягкое, — отозвалась Жемчужина. А потом, словно бы вернувшись из другого мира, возмущённо вскинула бровь: — И где моё платье?
Платьев на «Чёрной Жемчужине» не было издавна, разве что Барбосса, развратник тот ещё, хранил парочку на всякий случай. Как истинный джентльмен и вполне сносный капитан, Джек Воробей, конечно же, не позволил бы ей ходить в драном мешке, но, за неимением лучшего, предложил обычный моряцкий наряд — рубаху и бриджи, да пообещал отыскать сапоги. Жемчужина привередничать не стала. Казалось, и одежда нужна ей была только за тем, чтобы не смущать экипаж.
Позднее по приказу капитана накрыли стол из скудной еды — сухарей да похлёбки. Не обошлось и без рома. На предложенную галантно улыбающимся Джеком бутылку Жемчужина взглянула как на диковинную вещицу, и до того, как капитан успел выговорить предупредительное: «Не спеши», щедро хлебнула напитка. Воробей сжался и закусил губу. Несколько секунд и без того большие тёмные глаза увеличивались, а рука с бутылкой медленно, подрагивая, опускалась. Затем, сделав немалое усилие, Жемчужина всё же проглотила ром и жадно вдохнула. Бутылка со звоном рухнула на палубу. На неверных ногах Жемчужина поднялась, направилась к двери, но, не сделав и пары шагов, со словами «Мне плохо» без чувств рухнула в крепкие объятья капитана.
Тут же на донёсшийся из-за двери шум чересчур скоро подоспел мистер Гиббс и застал слегка растерянного Воробья с раскрасневшейся девушкой в руках. Немая сцена длилась несколько секунд.
— Что стал, дурень, дверь открой, — пробурчал Джека, подхватывая Жемчужину на руки.
Гиббс только хитро ухмыльнулся:
— Да вы сногсшибательны, кэп. — Воробей на это недовольно фыркнул.
Жемчужину оставили в гамаке в кают-компании, дверь заперли на замок. Джек, испустив тихий вздох облегчения, направился в каюту, а Джошами следом. Старпом мудро хранил молчание, пока капитан не уселся в любимое кресло с равнодушным видом и не сосредоточил всё внимание на бутылочной пробке. Порой, излишне красноречивое притворство стократ лучше выдавало истинные эмоции Воробья, и Гиббс, что провёл с ним достаточно времени, безошибочно научился определять такие моменты. Джек был для него открытой книгой, правда, на каком-то сумасбродном наречии, намешанном из человеческих языков и придуманных слов, и изложенной далеко не в хронологическом порядке, так что понять её помогали редкие заметки на полях от неизвестного автора.