Напарник Анжелики навёл дуло на фонарь. В тот же миг Джек Воробей вылетел в проём фальшборта, подхватывая его и намереваясь зашвырнуть подальше. Первым делом его взгляд уткнулся в наведённый мушкет, а затем зацепился за многие пары глаз, ширящиеся от ужаса. Все на борту брига замерли в исступлении, глядя в сторону носа «Чёрной Жемчужины». Джек начал медленно оборачиваться. Палуба вздрогнула, с брига раздался краткий вопль. Хлопнул выстрел. Воробей от неожиданности шарахнулся в сторону, роняя фонарь. С сухим треском стекло разлетелось, и огонь вырвался наружу. Масло вспыхнуло под гневное капитанское: «Зараза!». Джек наконец вскинул голову… и тут же осел на палубу, беззвучно роняя челюсть.
Над ним стояла Жемчужина — та самая, что была изваяна неизвестным мастером и первой встречала волны. Владей бы кэп в ту секунду своим телом, уже бы бросился на нос проверять, привиделось ему или гальюнная фигура и впрямь покинула своё законное место. И впрямь — ожила. Она остановилась на шкафуте с достоинством королевы, что вышла к своим подданным: расправленные плечи и идеальная — слишком идеальная — осанка, прижатая к груди правая рука, чуть приподнятый подбородок и устремлённые вдаль глаза без зрачков. Она была выточена из дерева, Джек в этом не сомневался, но фигура её обладала той же грациозной статью, которую он увидел в духе корабля при их первой встрече, так что даже про себя кэп вряд ли бы осмелился назвать её «статуей». «Нимфа» — подошло бы куда лучше.
Захлопали беспорядочные выстрелы. Воробей вздрогнул, вжимая голову в плечи, а Жемчужина опустила к нему взгляд. У Джека внутри всё как-то сжалось, но не из страха, что фигура в три человеческих роста вдруг раздавит его, нет, а потому — что смотрела она именно на него, на своего капитана, словно бы ожидая приказа. В тот же миг огонь охватил бочку с маслом. Джек беззвучно захлопал ртом, тыкая пальцем во взметнувшееся пламя. Нимфа резко обернулась, подхватила горящую бочку и зашвырнула в бриг. С треском и шипением бочка, точно снаряд, врезалась в грот-мачту, и палубу накрыло криками. На досках «Чёрной Жемчужины» всё ещё плясало пламя, лазутчиком подползая к доскам трапа. Воробей на четвереньках засеменил туда, сорвал сюртук и принялся забивать огонь. Жемчужина шагнула ближе. Палуба подпрыгнула, а с ней и сердце Джека. Кэп закашлялся от едкого дыма, отбивая ладонями судорожный ритм и боясь поднять голову, а когда наконец решился, услышал громкий — почти отчаянный — женский крик: «Огонь! Огонь! Ого-о-о-онь!».
Инстинкты Джека работали превосходно, и ещё до того, как раздался первый залп, он распластался на палубе, укрываясь руками и попутно сожалея, что бриг оказался так близко. При первых же выстрелах корабль вздрогнул, палуба дёрнулась, подбрасывая Воробья, а сверху обрушился фонтан щепы и картечи. Он принялся считать залпы, надеясь улучить момент перезарядки. «Восемь!» Джек бодро подскочил, скривился от боли в рёбрах и успел увидеть, как в орудийный порт брига прямо напротив него выкатывается дуло пушки.
— Зараза… — это прозвучало совсем не по-пиратски и тем более не по-капитански.
Ядро вырвалось из огня и дыма с оглушающим грохотом. Джек Воробей зажмурился, сжался и мысленно вздохнул: ром бы сейчас не помешал. Разорвёт ли тебя раскалённым ядром или ты будешь погребён под обломками, конец всё равно один и крайне печальный. Капитану Воробью не раз приходилось видеть это своими глазами, но никогда он и подумать не мог, что такая участь постигнет и его. Он услышал треск раздираемого дерева, почувствовал быстрый порыв ветра от летящего ядра, а затем — ничего.
Ошарашенные глаза резко распахнулись. Нутро Джека свело судорогой, даже не получилось облегчённо выдохнуть. Жемчужина стояла прямо перед ним на одном колене, и её расправленные крылья, словно щит, отгородили его от вражеских залпов. Пушки смолкли, уступили нервным крикам испуганной команды. Нимфа поднялась и неспешно обернулась с таким изяществом, будто фигура её была соткана из тумана, а не выточена из крепкого дерева. Обугленные, треснувшие крылья опустились. Её невидящий взгляд устремился к людям на бриге, словно бы спрашивая, каков их следующий шаг. Краем глаза Джек поймал Анжелику Тич, её вытянувшееся от неверия лицо со следами крови и — ярость. И тут же ветер игриво донёс громкие голоса: «Заряжай! Заряжай скорее!». Анжелика выхватила у матроса фитильный пальник и бросилась к носу корабля.
Жемчужина спокойно развернулась и направилась к правому борту. За ней поплыл растерянный взгляд Джека Воробья, а затем соскользнул во тьму трюма. До следующего залпа оставалось несколько минут, и, если бы загорелось масло, битва бы окончилась, даже не начавшись. Прежде чем нырнуть в люк, Джек успел заметить, как деревянные руки сорвали с борта два гарпуна.
«Возвращается! Она возвращается!» Двое матросов с истеричными криками пытались вытолкнуть пушку в орудийный порт. Анжелика оглянулась на их вопли. Мощным броском с обеих рук нимфа вонзила пятидесятифутовые гарпуны ниже ватерлинии брига и тут же ухватила уходящий к каждому линь. А затем рванула. Со звонким треском дерево разломилось, забурлили пузыри.
— Пробоина! — закричала Анжелика. — В трюм! Живо! — Пока часть моряков бросилась вниз, она подскочила к пушке. Бриг быстро набирал воду и всё больше давал крен, отчего дуло заряженного орудия снова смотрело в борт. Едва ли не за шкирку Тич подтолкнула матросов к лафету соседней пушки: они боялись даже голову поднять, дрожащими руками забивая клинья под ствол. Канонир запнулся и выпустил ядро, оно гулко ударилось о палубу и скатилось за борт. Анжелика взревела, и затем её взгляд скользнул к другому ядру — из которого торчал фитиль.
Размеренным шагом Жемчужина поднялась на полубак и наклонилась за борт, обеими руками обхватывая якорный канат. Настил под её ногами застонал, со дна несогласным гулом отозвался потревоженный якорь. Она ухватилась сильнее, так что деревянные пальцы вошли в туго сплетённые нити, и потянула на себя.
— Огонь!
Жемчужина подняла голову. Под её взглядом, — которого не должно быть, — Анжелика Тич испуганно отступила на полшага. И опустила руку с пальником к запалу пушки. Она никогда бы в жизни не призналась кому-либо и даже самой себе, что в тот миг услышала чей-то грустный голос: «За что?».
В точно выгаданный момент фитиль изошёл змеиным шипением, порождая залп. Жемчужина укрылась левой рукой. Так и не успев коснуться её, раскалённое ядро взорвалось, осколки вонзились в дерево. Жемчужина покачнулась. Один за другим хлопнули фальконеты. Из дыма вырвались, врезаясь ей в грудь, несколько малых снарядов. По чёрному дереву у предплечья пошли трещины, отколовшаяся левая рука гулко стукнула о палубу. Непроницаемое лицо Жемчужины медленно обернулось к бригу: на шканцах напарник Анжелики готовил фальконет для нового залпа. «Кавалер» тут же заторопился, нервные движения стали неточными, суетливыми. Он наскоро запихнул ядро, приладил фитиль и ухватился за пальник. С элегантным спокойствием нимфа подобрала собственную руку и метнула её, словно бумеранг. Плотное дерево снесло вертлюг, пушка завалилась на палубу, моряк ловко отскочил и покатился по настилу, и тут же всех оглушило взрывом разорвавшегося фальконета.
Бриг затянуло дымом. Жемчужина вновь ухватила канат, мощные крылья оттолкнулись от воздуха, пенька заскрипела, но якорь не поддался. Тогда она подхватила абордажный топор, что крепился у борта. Тяжёлая метровая рукоять в деревянную ладонь легла аккуратно, точно шпилька. Перерубленный в два мощных удара канат змеёй сполз в море, и Жемчужина развернулась, чтобы перейти на другой борт.
С кормы брига грохнул залп, со свистом из дула вырвался цепной книппель, вращаясь, подобно сюрикену, и разрывая тросы. От толчка Жемчужина качнулась вперёд: раскалённая цепь впилась в её шею, перетирая дерево, потянула дальше. Нимфа промахнулась рукой по канатам, поймала опору, но следом ей в спину прилетело новое ядро, и книппель утащил её за собой через борт.
Джек Воробей, — запыхавшийся и по локоть в масле, но довольный, — вылетел на палубу под залп фальконета. Он не сразу сообразил, отчего корабль подпрыгнул и дал неестественный крен. Бриг было почти не разглядеть за стеной дыма. На заплетающихся ногах Джек скатился к противоположному от врага борту, перегнулся через планшир… и оцепенел. В распахнутых глазах плавился янтарь в пламене гнева, пальцы впились в брус и, казалось, ещё немного и сжали бы его, точно безе, под силой ярости. Застывшим взглядом Джек Воробей таращился на воду, пока в душе у него становилось всё темнее: Жемчужина камнем уходила на дно, вцепившись единственной рукой в обвитую смертельным ожерельем книппельную цепь на шее.