— Знаешь, — отворачиваясь к морю, вздохнула Жемчужина, — каким бы ни был умелым капитан, одному ему с кораблём всё равно не справиться. А мне иногда кажется, что ты всегда один, даже когда есть команда и Гиббс. Ты один сам с собой. — Её изящные плечи дёрнулись в сомнениях. — Я, правда, ещё не знаю, правильно ли это… Дело не в луне, — она слегка повернула голову к Джеку, пронзая его чистым взглядом. — Теперь я человек, как ты. И, похоже, теперь во мне будет звучать другой голос… — Её взгляд померк, губы поджались. — И мне ещё многому надо научиться. Я могу уйти, — спокойным тоном сообщила Жемчужина. Воробей поморщился и приподнял губу. — Если ты прикажешь, я оставлю корабль и сойду на берег, ведь от меня теперь нет пользы. Мне только… — Жемчужина посмотрела на пирата, попыталась вглядеться в его глаза, а затем, сведя брови, в раздумьях проговорила: — Почему-то не хочется, чтобы ты оставался один.
Джек искоса бросил взгляд через плечо на любимый корабль. Теперь она не слышала моря, и море покинуло её глаза. День за днём она теряла связь с кораблём, обращалась в человека, хоть порой вспышки чувств возвращали ей былую силу, которую она старательно пыталась сберечь. Напрасно. Но она будто об этом и не жалела. Или просто не хотела говорить? Ведь о многих вещах, что людей заставляли краснеть и бледнеть, а самого Джека Воробья прятаться за хитрыми взглядами и глупыми улыбочками, она рассуждала излишне просто, даже цинично, принимала всё как данность и будто даже и не думала противиться «руке Судьбы».
— По-твоему, корабль того стоит? — праздным тоном спросил Джек, щурясь от солнца, что выглядывало сквозь лонг-салинг фрегата.
Жемчужина вдохнула ветер.
— Я защищала не корабль. — Воробей едва успел прикусить язык, чтобы не ляпнуть нечто совершенно ему неподходящее: «Как и я» — ну разве не чушь? Жемчужина развернулась вполоборота и склонила голову набок. — Но мне странно слышать такой вопрос от тебя.
Под её проницательным взором, теперь совсем человеческим и оттого ещё более чутким, Джек Воробей нервно фыркнул, пристукнул пальцами по планширу и махнул рукой:
— Не бери в голову. — Он глянул на неё с озорной улыбкой: — Три дня в одиночестве то ещё развлечение.
Хранительница, казалось, понимающе кивнула, но продолжала глядеть на капитана так, что у него в голове и без того спутанные мысли сплетались в змеиный узел. Джек поморщил нос, чесанул подбородок, бросив на Жемчужину быстрый взгляд, затем приосанился, запуская пальцы за ремень, и уткнулся взором в вант-путенсы, что как раз нависали над шхуной точно напротив. Серьёзность, с которой капитан глядел на фрегат, постепенно отвлекла Жемчужину от его физиономии.
— Тебе не кажется, — тут же деловым тоном заговорил кэп, едва она отвела взгляд, — что корабль нужно немного подлатать?
Жемчужина, что ещё не приучилась распознавать в словах иронию, возмущённо взглянула на капитана.
— Очень много. Среди прочего — поставить фок-ванты, укрепить крюйс-стень- и грот-стень-ванты, а ещё фор-салинг. Натянуть фока-штаг. Заменить рулевые тали и настил у нетгедов. Установить насос в трюм и… ещё нужен становой якорь.
Джек Воробей долго буравил её взглядом округлившихся глаз, чуть приоткрыв рот в замешательстве. Затем глянул на грот-марсель и перевёл взгляд на Жемчужину:
— А я на днях услышал про серебряный конвой из Панамы. Какая удача, не находишь? — задорно усмехнулся кэп. Жемчужина кивнула с понимающей улыбкой, и в её глазах блеснул тот же огонёк, что и в карих глазах пирата.
Сделав решительный вдох полной грудью, капитан Воробей направился обратно на свой корабль. Жемчужина проводила его взглядом, а затем украдкой взглянула на компас, который всё это время лежал у неё в кармане и про который Джек Воробей даже не вспомнил.
— Эй, дорогуша! — окликнул кэп с верхней выбленки штормтрапа. — Ты идёшь или предпочитаешь отправиться на шхуне?
***
Пиратская флотилия встречала британские корабли с решительностью и отвагой, которых не только по мнению империи, но и самих пиратов, у них не должно было быть. Редко кто мог себя или другого собрата на честном глазу назвать трусом, если только не хотел драки, но вступление в войну: это уже был вопрос не храбрости или даже чести, а попытки — в чём-то отчаянной — выжить. Подобного единения среди пиратов не помнил никто, и были бы правы те, кто сказал, что первый и последний раз это было на четвёртом совете Братства. Ожидая, пока расползётся утренний туман, многие поглядывали по сторонам, считали палубы и мачты, обменивались с собратьями взглядами с удивлением и восторгом, который затем становился всеобщим воодушевлением. С каждой минутой промедления в их сердцах разгорался огонь, заставляя уверовать, что победа — будет за ними, что Пиратское Братство даст достойный отпор тем, кто возомнил себя хозяевами морей.
А затем из тумана проступили очертания авангарда британской армады.
«Вы все станете пеплом!»
Море услужливо донесло это — не предупреждение, а ультиматум. И предназначался он не сотням людей, что замерли в волнительном ожидании окончания переговоров.
Дерзнуть ему посмел лишь один голос.
— Угрозы? Низко же ты пал, Джонс.
Он явился вслед за своим надменным смехом, эхо которого даже не успело смолкнуть. По губам Жемчужины скользнула быстрая улыбка, но хранительница и не подумала обернуться, лишь чуть приподняла подбородок. Её ровный взгляд плавно скользил по силуэтам кораблей и ничуть не сторонился ярких бликов солнца в редких стёклах.
Дейви Джонс резко шагнул к ней, щупальцами касаясь хрупкого плеча, и прошипел на ухо:
— Ха, пытаешься ужалить напоследок? — Жемчужина слегка повернула голову в его сторону. — С чего вдруг такая дерзость? — Джонс дёрнул губой и оказался с ней лицом к лицу. Его маленькие глаза потемнели ядовитым гневом. Он подался вперёд, дух не шелохнулась. — Думаешь, не знаю, кто надоумил Воробья искать сундук? Кто подсказал, как сбежать от Судьбы, а?
Жемчужина дёрнула бровью.
— Очевидно, ты плохо узнал того, с кем решил заключить сделку, — бесстрастно заметила она. — Неужто ты думаешь, что за тринадцать лет Джек Воробей ни разу не задумался о расплате? Что только я, проклятая душа его корабля, могла бы, явившись к нему в ночи, снова поведать легенду о капитане «Летучего Голландца» в надежде, что он поверит в неё? — Щупальца Джонса нервно подпрыгнули. Хранительница повела плечом. — Ему не пришлось бы искать лазейку, если бы ты держал слово.
— Хочешь уличить меня в чём-то? — с холодным гневом протянул Джонс.
Жемчужина шагнула навстречу, смело заглядывая ему в глаза.
— Джек обменял свою душу на тринадцать лет на этом корабле, — она вздёрнула подбородок, — и ты это прекрасно знаешь.
Капитан «Летучего Голландца» звонко фыркнул от подобной дерзости.
— Не смей обвинять меня во лжи, — процедил он. — Сделка проста — вернуть корабль и дать срок в тринадцать лет. — Джонс с усмешкой развёл руками. — Не моя вина, что твой… капитан был столь глуп, чтобы не уточнить подробности. — Он смерил Жемчужину взглядом и насмешливо добавил: — Заключать сделку с дьяволом всегда опасно, ты это знаешь не хуже других, верно?
В её глазах плескалось море и вместо ночной синевы блестела солнцем утренняя лазурь, что в глубине обращалась в искрящие молнии. Жемчужина знала, что над её кораблём у Дьявола нет власти, и всё же здесь, в капитанской каюте, она не могла позволить ему даже на миг почувствовать себя хозяином. Пока палубы пиратских кораблей медленно накрывала испуганная тишина, дух «Чёрной Жемчужины» смело глядела в глаза Морскому Дьяволу.
— К чему запугивание? — Жемчужина подошла к окну, задевая взглядом спокойные воды. — Ты не уверен в силах «Летучего Голландца»? — Она круто обернулась, держа гордую осанку. — Или же пытаешься устрашить, потому что от его — твоей, Джонс, — души почти ничего не осталось?