Ему требуется пару секунд, чтобы совладать с собой и взять над происходящим контроль.
— Предупреждую, принцесса, не знаю как тебя, но меня ни капли не остановит тот факт, что за этим окном наблюдает сейчас три пары глаз, если ты продолжишь в том же духе. — его хриплый, заведённый голос отдаётся во мне бархатным трепетом в груди, отчего я снова испытываю необходимость что-нибудь прикусить, чтобы остаться прилично молчаливой.
К тому же это звучит как вызов, и только сам дьявол знает, чего мне стоит не ответить на искушение. Но мы оба понимаем, что сейчас всё вокруг нас слишком хрупкое, чтобы нырять с головой в омут чувств и желаний, иначе предупреждения бы отсутствовали.
Вместо этого машинально поворачиваю голову в сторону окна, чтобы понять, как Алек, даже не взглянув, заметил там посторонних, но меня нагло возвращают обратно — к губам, которые опасно дразнят меня отсутствием расстояния. Они медленным, ленивым движением скользят по моим.
— С этой самой секунды я накладываю запрет на расстояние, принцесса, — говорит он, нарочито не отводя губ, задевая мои и искушая на самые греховные мысли.
О, да, в каждой из них, я как минимум уже раз сто сняла с него эту раздражающую белую футболку, что мешает мне добраться до его кожи.
— Запреты, наручники, — протягиваю я нарочито задумчивым голосом, — не слишком ли много для той, кто и не собирается сбегать?
На миг я улыбаюсь, касаясь кончиком своего носа его, пока не понимаю, что сделала ошибку. В глазах Алека точно кто-то резко выключает свет, они становятся тёмными и серьёзными. Черты его лица делаются каменными, челюсть принимает напряжённый вид. Это длится всего несколько секунд: мы оба смотрим друг на друга, не произнося ни слова, но такое ощущение, что успеваем признаться друг другу во всех совершённых ошибках. Мимолетное отвлечение, с помощью которого мы хотели сделать вид, что ничего не изменилось, рассыпается как хрупкий засохший песок, оставляя после себя тяжесть в воздухе.
Алек глубоко вдыхает, а затем берёт моё лицо в руки. Создаётся ощущение, что ему требуются все силы, чтобы произнести:
— Я с ума сходил, принцесса, — его глаза настойчиво смотрят в мои, словно я должна усвоить какое-то правило, которое никогда нельзя нарушать. — Больше: я сошёл с ума, потеряв связь с временем, что сейчас не совсем понимаю, настоящая ты или мне просто мерещится то, во что я хочу верить.
Боль в его взгляде невыносима, я с трудом удерживаю слёзы, хотя желание разреветься ужасающе сильное. И не только из-за того, что понимаю его чувства, я сама боюсь лишний раз закрывать глаза, ожидая, что когда их открою, могу осознать, что происходящее плод воображения. Я не могу вынести правды — того, чего так хотела избежать, не решаясь его будить, — эту боль причинила ему я.
— Прост… — вырывается из меня, но Алек не позволяет этого произнести, кладя указательный палец на мои губы.
— Вето, — отчеканивает он, даже ни разу не изменившись в выражении лица.
Это не очередной сарказм или шутка.
— Не смей просить передо мной прощения, когда это целиком и полностью только…
Теперь мой палец лежит на его губах. Я парирую его тон и серьёзность.
— Вето.
Алек с неодобрением выгибает бровь, словно решает, заслуживает ли мой поступок выговора или наказания, куда похуже. Его руки опускаются с моего лица, и он их кладёт поверх своего живота. И я пользуюсь этой заминкой. Убрав палец, я немного раздраженно вздыхаю.
— Послушай меня, Алек, пожалуйста, — от нервозности не знаю, куда деть руки. Хочется поёрзать и сжаться до уровня микроскопической блохи, чтобы никогда не проходить через этот разговор, но нахожу в себе смелости признать все ошибки. — Я не знаю, насколько много тебе известно, сколько ты проанализировал, и что успел за это время надумать. Но я изначально допустила одну огромную ошибку.
Ещё один вздох, выходящий судорожно и жалко под тяжестью вины и отчаяния.
— В тот день, когда мы с Несс ездили в город, я наткнулась на подозрительного человека, — выпалываю я, но потом беру паузу, обдумывая, выложить всё сразу или по хронологии событий. Но выбираю второе, боясь сбиться с главной сути. Алек не пробует меня перебить за это время, его цепкий и внимательный взгляд сосредоточен на каждом моём слове. — Он ничего не сделал мне, но я готова была поклясться, что он из Ордена, насколько странно себя вёл. Всю дорогу до Долины я собиралась сказать тебе об этом, но потом…
Я отворачиваюсь к окну, вспоминая тот вечер. Бар, я сижу на перилах и всё собираюсь с мужеством рассказать обо всём, что тревожит, Алеку. У меня имелось много причин: от беспокойных кошмаров до навязчивых ощущений, что приближается что-то ужасное. Но я испугалась: Алек… он был таким живым, таким расслабленным и спокойным.