— Как вытащить пулю? — сразу, не церемонясь, спрашивает он главное.
Но парень то ли не находит в себе мужества заговорить, то ли, наоборот, пока его ещё окончательно не растерял, и лишь отчаянно трясёт головой, не осиливая выдавить и слова.
Самое худшее, если он всё же напичкан препаратами Виктора и не может сказать под внушением, но Алек надеется, что это можно будет как-нибудь обойти. Лишь найти маленькую лазейку. Алек, конечно, не человек, как лаборант, но смог побороть во второй раз действие принуждения, когда в игру вступили мощные чувства, а значит, главное подобрать правильную мотивацию.
И что-то сильнее мотивации жизнью он ещё ничего не встречал, поэтому сразу переходит к крайним мерам. Он упирает дуло пистолета в бедро лаборанта, но при этом держит интонацию голоса чертовски непринуждённой, чтобы не показать, как для него важны ответы, создавая иллюзию лёгкой забавы.
— У тебя нет ничего общего с нашей генетикой, — начинает он, нацепляя безжалостную ухмылку, которая выглядит далеко не фальшиво. О, да, Алеку доставляет удовольствие видеть этот напуганный взгляд человека, который прекрасно осознаёт, что с ним никто не будет церемониться, после всего содеянного с их народом. И судя по уровню отчаяния в распахнутых от дичайшего ужаса глазах, он сотворил немало страшных вещей, что заводит и Алека говорить ещё более гадкие вещи. — Но так ведь даже интереснее. Твои болевые пороги не настолько ослаблены, чтобы выдержать яд гибрида. Когда нейротоксин попадёт в кровь, ты начнёшь испытывать адскую агонию, выжигающую твои вены, — молвит с безразличием он, понимая, что все манеры поведения в подобных ситуациях он всё же перенял отца.
Тогда он наблюдал за отцом, уверенный, что не лишится никогда человечности, как он. Теперь сам Алек с бесчеловечностью и холодным расчётом спокойно наблюдает, как яремная вена на шеи лаборанта пульсирует от учащающегося пульса. Парень с трудом сглатывает, его зрачки расширены, на серой коже лица проступает пот, он почти боится дышать, взирая на своего мучителя с такой вопиющей жаждой жить, что новоиспечённому лидеру становится понятно, насколько точное направление он выбрал, потому продолжает.
— Сначала тебе будет казаться, что в кровь прыснули кислоту, но примерно через секунд десять яд примется по-настоящему разъедать вены. Ты будешь гореть изнутри, желая вырвать собственные внутренности, лишь бы этот ад наконец-то закончился, — Алек делает паузу, якобы прикидывая что-то в уме. — Как думаешь, тридцать секунд тебе хватит, чтобы вспомнить, как извлечь подобную пулю?
Вопрос, но Алек не ждёт ответа. Следующее, что раздаётся в раскалённой добела от напряжения тишине — звук приглушённого выстрела. Он и сам бы не поверил, что когда-то сотворит подобное, но ощущая внутри ярое ликование, понимает, что в какой-то момент ему всё равно было суждено перестать притворяться порядочным.
Тот раздирающий вопль, который следует за выстрелом, невозможно вынести с хладнокровным лицом. Но только не Алеку, не обращающего вообще никакого внимание на врезавшийся в него взгляд друга, продолжая спокойно наблюдать за действиями лаборанта. Марко не ожидал от него подобного — срыва, что только предвещал начало ужасного. Того момента, когда переходишь какую-то допустимую черту, и становятся все цвета чёрными: нет ни плохого, ни хорошего, нет никаких уговоров совести, что правильно, а что нет; есть только цель и прямой путь к ней.
Парень скукоживается на полу в муках, одичало воя, как раненное животное. Ничего не ожидавший Марко от растерянности даже забывает удерживать ногой лаборанта, отходя от него назад. Но взгляда тоже отвести не в состоянии. Он знает, что такое яд гибрида не понаслышке, поэтому какая-то часть него немало сочувствует парню. Правда, ничего не может возразить, видя в действии, насколько эффективным оказывается метод Алека.
Парень так быстр, что ни один из них не успевает нормально разглядеть сверкающей маленькой штучки, что тот выуживает из нагрудного кармана и сразу же приставляет к кровоточащей ране. Алек бросает взгляд на часы. Он просчитался: двадцать две секунды и парня нет. На двадцать третью раздаётся брякающий звук металла о металл — пуля изъята, но это уже никак не поможет мёртвому лаборанту, распластавшегося на полу в неестественной позе. Зато поможет Дамьяну, а значит, итог должен оправдать принятое им решение. Поэтому Алек не тратит время на рассуждения и на попытки отыскать в себе хоть что-то, что должно сожалеть о содеянном.