- И какой совет ты можешь дать? – глухо спросил Артур. – Что ещё сообщишь? Ведь ты же провидец!
- Теперь Свет не несёт только благо, и в глазах людей этой планеты скоро перестанет олицетворять исключительно добро, – ответил Излучающий.
- Почему? – спросил Том.
- Зло приняло светлый облик, – коротко и веско пояснил служитель.
Артур невесело кивнул и спросил:
- А что ещё?
- Я могу предположить, что зло всё же боится света, особенно света звезды. Но не тех звёзд, которые скупо сияют на нашем небосклоне, а той, что скрывает от нас Афлана. Зло выросло, излучая свой свет, чужеродный нашей планете, а тьма укрепила его, дала новые силы и жизнь. Это чудовище вот-вот сольётся воедино с беззащитным Руктаором, а мы не можем ничего сделать, и последствия станут непредсказуемыми.
- Нам необходимо во что бы то ни стало спасти Руктаор. Моя планета не станет рабом и не погибнет, – решительно произнёс Том. – Мы не можем допустить повторения истории Югеала. Идём, Артур. Тут мы услышали уже достаточно.
Излучающий проводил их взглядом, от всей души желая им успеха.
Артур и Том спустились вниз по длинной лестнице к автомобилю. Они почти бежали, их сердца учащённо бились, но только от тревоги.
- Мы должны с этим справиться, мы должны успеть, – то и дело повторял Том, спеша назад в Суурлиту.
- Главное, чтобы наши союзницы успели вовремя всё сделать, – сказал Артур. – А наше задание найти способ добыть солнечный свет для Руктаора.
- Артур, мы же не боги, – ответил Том. – Никому не под силу сдвинуть Афлану с места или притянуть сюда какую-либо другую звезду. Это просто нереально. А сама Афлана ни на метр не подвинется, чтобы на Руктаор проник солнечный свет. Даже если и сдвинуть планету-гигант в сторону или вытащить из её тени Руктаор, то катастрофа неизбежна: это будет грозить масштабными стихийными бедствиями в этой солнечной системе. К тому же, постоянный солнечный свет погубит ночной мир Руктаора.
- То есть, ты хочешь сказать, что Руктаор в любом случае обречён погибнуть? – спросил Артур.
- Я не знаю, что будет, если отдать Улкару Руктаор, но и идти наперекор природе мы тоже не можем.
- Уверен, бед будет не меньше, чем при смещении планет со своей оси или орбиты, – произнёс землянин, взглянув на мрачную Афлану в окантовке тусклого света звезды, прячущейся за ней. – Это вечное руктаорское затмение благо для планеты, но для уничтожения врага нужно совсем противоположное.
- Думаешь, всё равно придётся чем-то жертвовать: или уничтожить Руктаор вместе с Улкаром, или отдать ему планету и власть над ней, признав своё поражение?
- Надеюсь, Стелла решит эту проблему. Над Руктаором висит жестокий приговор, а мы, как адвокаты, пытаемся обжаловать его и получить помилование, и на это у нас осталось всего-навсего несколько дней. Успеем ли мы?
- Это наш долг, – тихо отозвался руктаорец.
Стелла задумчиво смотрела на лежавший на столе перед Беном диктофон, работающий сейчас в режиме записи, и размышляла над словами журналиста. Рэм сидел на диване возле Лиатара, повернувшись к нему вполоборота, и тоже внимательно слушал.
Бен неторопливо, с чувством вины за содеянное пространно повествовал о своих преступлениях. Он сам решился на эту исповедь, его совесть требовала хоть какого-то покаяния. Рэм и Стелла, а также Тибо, лежавший у камина, молча внимали ему. Он не пытался смягчить свою вину, не искал оправдания себе и не молил о помиловании. Он знал, что непростительно виноват и готов был понести заслуженное наказание.
Когда журналист замолчал, и Стелла выключила диктофон, он устало закрыл глаза. Бенджамин Лиатар чувствовал себя опустошенным и виноватым во всех бедах Вселенной. Его раскаяние было искренним и глубоким.
- Ты ничего больше не хочешь добавить? – спросила Стелла, нарушив тишину.
- Нет, если только вы не желаете услышать о моих безумствах во всех подробностях. Однако, я не горю желанием пересказывать всё это. Мне тяжело и больно вспоминать о том, что связывает меня с Улкаром.