Лиатар склонился над умирающим, глаза которого были ему до боли известны. Он смотрел в них и видел свою смерть. Он убил себя. На душу ему лёг невыносимо тяжёлый груз.
Бену казалось, что он видит свою смерть со стороны и это его пугало, вызывая острую боль. Но это страдание являлось душевным, физически он не мучился даже от синяков и царапин, полученных от дубинки противника.
- Прости меня. Я не хотел этого. Никогда не хотел… – прошептал Бен, склонившись над умирающим.
Уже затуманенный взгляд Бена-II выражал по-прежнему ярость и нежелание признать поражение, но душа покинула его тело. Он умер быстро и тихо.
Улкар по-прежнему пытался пробиться к автомобилю, но был окружён с трёх сторон, от чего действие украшений людей на него усилилось. С криком гнева и досады, он рванул вверх из окружения и исчез, не выдержав борьбы.
Модеста, наконец очнувшись, села и окинула слегка расфокусированным взглядом место битвы.
Олдама, Глориоза и Том подбежали к Лиатару. Тот сидел возле трупа и беззвучно плакал, опустив голову. Слёзы неудержимо текли из его глаз, и он не в силах был даже встать. Казалось, что, убив двойника, Бен сразу состарился лет на десять.
- Бен, ты не ранен? – подошедшая Модеста, пытаясь на ходу вникнуть в суть произошедшего, взглянула на него, а потом на тело Бена-II.
Она, даже не прикасаясь к нему, поняла, что тот скончался.
- Со мной всё в порядке… а впрочем, не знаю, – тихо ответил безучастным голосом Лиатар.
- Однако, ты убил его. Он мёртв! – воскликнула Модеста, глядя на убитого, а после обеспокоенно спросила: – Бен, тебе не плохо?
Она прекрасно знала, что гибель одного из дубликатов может быть губительна для другого.
- Как мне может быть хорошо, если я убил человека? – в голосе Лиатара послышались истеричные нотки. – Я убил его! Убил собственными руками! Мне никогда не забыть его угасающего взгляда! А ведь он так похож на меня… так похож…
Бен опустил голову.
- М-да, – тихо произнесла Олдама, посмотрев на Модесту, – если бы Улкар тебя не вырубил так неожиданно, обошлось бы без жертв. Вероятно, знал, кто может ему помешать, и единственный упреждающий удар пришёлся по тебе. Всё-таки Улкару ты досадила сильно.
Тем временем Глориоза жёстко обратилась к Бену:
- А между тем он без всякого сожаления убил бы не только тебя, но и любого другого. Не казни себя.
- И всё же это убийство. А ведь он – это я! Мне давно стало всё ясно, хоть вы ничего толком так и не объяснили. Получается, я совершил не просто убийство, а самоубийство! – отчаянию убитого горем Лиатара не было конца.
- Но у тебя ничего не болит? – продолжала допытываться Модеста.
- Физически – нет, – простонал Бен. – Но душа… моя жизнь стала адом.
- Потерпи и всё наладится, со временем горести позабудутся, – заверила Олдама, хоть у ней боль от потери Олмы нисколько не притупилась. – Ты, Бен, сделал великое дело, ведь в машине были все те осколки Улкара, которые ты привёз на Руктаор. И хорошо, что Улкар до них не добрался.
Том отвёл Лиатара в дом, а после вернулся во двор к девушкам.
- А как быть с трупом? – спросила Глориоза.
- Я вызову полицию и всё им объясню, – взял на себя эти проблемы Том. – Этим они подтвердят тот факт, что арестованный оказал мне сопротивление и был убит. Ведь Бенджамин Лиатар уже давно находится в розыске, как преступник. Я всё улажу. Вы ведь в этой ситуации всё равно выйдете сухими из воды, а последствия расхлёбывать нам. Так что мы как-то постараемся замять это дело. Огласки можно было бы избежать только если спрятать где-то оставшегося Лиатара, но это невозможно. Поэтому я разберусь с полицией сам.
- Хорошо. А после? – поинтересовалась Олдама.
- После я покину Руктаор. Из наших вещей в доме уже ничего не осталось, кроме стилета Стеллы, который при мне. Группа Риска сюда уже не вернётся, а я на катере доберусь до «Палеуса», – ответил руктаорец.
- Теперь мы никогда не узнаем, кто из них двоих был оригиналом, а кто двойником, – проговорила с чувством вины Модеста. – А, может, компьютер и не ошибся, поделив между ними личность одного человека?
- До правды теперь уже не докопаться, - вздохнула Глориоза.