И сад вокруг нее замер в неестественной, натянутой тишине.
В дальнем конце аллеи показалась фигура садовника. Увидев ее, он резко замер, будто наткнулся на невидимую стену. Он не поклонился, не поприветствовал. Вместо этого он развернулся и, делая вид, что его срочно куда-то позвали, быстрыми, неуклюжими шагами скрылся за поворотом, за шершавыми стволами яблонь.
В сад вошёл молодой офицер. Осенний воздух, казалось, сжался вокруг него, становясь еще пронзительнее. Он двигался по сырой аллее с лёгкой, уверенной грацией, не свойственной чопорным обитателям дворца. Его строгая, но элегантная форма чиновника тёмно-синего цвета с тонкой серебряной вышивкой на вороте и манжетах подчёркивала стройность стана и широкие плечи. Каждый шаг был отмерен.
Его лицо, хоть и было серьёзным, выдавало в нём человека умного и не лишённого наблюдательности. Взгляд больших, чуть раскосых глаз цвета темного янтаря был цепким и спокойным. Он не бегал по сторонам, а сразу нашел Снежу, сидящую на скамье, и будто бы зафиксировал ее, как карту на столе оперативного штаба. Черные волосы, гладко зачесанные назад, открывали высокий чистый лоб, а на губах не было и намека на подобострастную улыбку — лишь вежливая, нейтральная складка.
Он остановился на почтительном расстоянии, достаточном, чтобы не нарушить ее личное пространство, но достаточно близко, чтобы его слова долетали как доверительный шепот. Он склонился в почтительном, но не рабском поклоне — движение было элегантным и отточенным, скорее светским жестом, нежели придворной формальностью. В его осанке читалась не служба, но долг.
— Ваше высочество, — его голос прозвучал тихо, но с идеальной дикцией, каждый иероглиф отчеканен и ясен. Звук был низким, бархатистым, похожим на шуршание шелка. — Шэнь Юй (沈钰) из Бюро дворцовых расследований.
Он выпрямился, и его взгляд мягко, но неотрывно встретился с ее — в нем не было ни страха слуг, ни подобострастия, лишь собранная, сфокусированная внимательность. Он изучал ее, словно редкий манускрипт, стараясь прочесть между строк.
— Мне поручено расследовать ваше… несчастное падение, — он сделал минимальную, едва уловимую паузу перед последними словами, слегка подчеркнув их. В его интонации не было ни открытого недоверия, ни слепой веры официальной версии. Была лишь непроницаемая вежливость и тихий, неумолимый вопрос, висящий в воздухе между ними, как опавший лист, застывший в падении. Казалось, сад затаил дыхание, прислушиваясь к этому тихому голосу, который мог, как сталь, рассечь опутавший Снежу туман.
Снежа кивнула, указывая ему на место напротив себя за низким столиком, где служанка уже расставляла чашки с тонким фарфором. Цуй Хуа тут же засуетилась, разливая чай, её глаза блестели от любопытства. Лу Синь, стоявший в тени, стал ещё неподвижнее, если это возможно, превратившись в каменного истукана.
— Я слушаю, господин Шэнь Юй, — сказала Снежа, стараясь копировать холодноватые, отстраненные интонации Тан Лань. Ее собственный голос прозвучал чуть глуше, чем она хотела, и холодная маска дала мелкую трещину, выдав легкую дрожь в последнем слоге. Она не подняла глаз, уставившись на свои бледные, сплетенные на коленях пальцы, будто в них был заключен ответ на все вопросы.
Шэнь Юй не спешил. Он сделал шаг ближе, не нарушая дистанции, но его тень легла на опавшие кленовые листья у ее ног. Осенний свет, пробивавшийся сквозь редкие облака, выхватывал из его строгой формы серебряные нити вышивки, и они на мгновение вспыхивали тусклым блеском.
— Ваше высочество, не припоминаете ли вы ничего из того, что произошло у озера? — спросил он. Его голос был ровным, мягким, но в нем чувствовалась стальная нить профессионального настойчивого любопытства. — Может, какой-то звук? Тень? Необязательно что-то явное. Порой память прячет самое важное в мелочах: отражение в воде до падения, запах, обрывок разговора, долетевший из-за деревьев.
Его взгляд был пристальным, но не назойливым. Он не сверлил ее, а скорее сканировал малейшую реакцию — напряжение в плечах, игру света в глазах, изменение ритма дыхания. Он наблюдал, как опытный охотник читает следы на влажной земле.
Снежа медленно покачала головой, все еще не глядя на него. Ее движение было тяжелым, будто голова была отлита из свинца.
— К сожалению, нет. — ее голос почти сорвался в шепот, и она с силой сжала пальцы, чтобы остановить их дрожь. — В памяти только… толчок в спину. И холод воды.