Они сидели за одним столом, пили чай из одного сервиза, дышали одним воздухом, но между ними лежали целые пропасти недоверия, страха и ненависти. Они делали вид, что всё в порядке, что это просто обычная встреча сестёр перед свадьбой. Но под тонким лакированным столиком, в складках их роскошных одежд, каждая сжимала невидимое оружие — воля к выживанию, готовность в любой момент вцепиться в глотку той, кто сидит напротив. Это было не чаепитие. Это была тихая, изощрённая битва, где главным оружием были намёки, взгляды и леденящее душу молчание.
Примечание
4 кэ — примерно 1 час.
Вешница — в южнославянской мифологии демоническая ведьма.
Глава 67
Тан Лань позволила своему взгляду, скользящему по комнате с показной безучастностью, на мгновение задержаться на стражнике, стоявшем за спиной Мэйлинь, подобно каменной горе.
Он был огромен. На целую голову выше даже Лу Синя, с плечами такой ширины, что, казалось, они не поместятся в стандартный дверной проём. Но дело было отнюдь не в размерах, сколь бы внушительными они ни были. От него исходило ощущение. Не та живая, пульсирующая, почти звериная сила, что прорывалась иногда из Лу Синя, когда тот терял контроль. Не мерзостное, чуждое вибрация множественных сущностей, что кишели, как черви, вокруг Мэйлинь. Это было нечто совершенно иное. Хаотичное, разрозненное, но при этом абсолютно безжизненное. Словно холод, исходящий от давно остывшего трупа, а не от живого существа. Демоническая ци в нём определённо была, но какая-то… инертная, мёртвая, лишённая всякой воли.
И его внешний вид… Он был откровенно странным. Сплошной шлем, лишённый каких-либо прорезей для глаз, рта или носа, делал его голову идеально гладким, безликим овалом. Броня, покрывавшая его тело, была не просто массивной; на животе она неестественно оттопыривалась, образуя нелепый, выпуклый живот, что контрастировало с мощью остального телосложения. Каждая деталь в нём, от непрактичного шлема до нелогичных изгибов доспеха, отдавала какой-то глубокой, фундаментальной странностью. Это была не мощь воина, а нелепая, пугающая пародия на неё.
Что ты такое? — промелькнул в голове Тан Лань беззвучный вопрос. Но ответа не было. Лишь ледяное, бездушное молчание, исходящее от этой гротескной фигуры.
Это не был цзянши — от тех исходил запах тления и слепое повиновение. Это было нечто иное, но однозначно демоническое.
Играют с огнём, мать и дочь, — без тени удивления, с холодной констатацией факта подумала Тан Лань. Её внутреннее зрение, обострённое пробудившейся силой, улавливало аномалию. Приручают демонов, как диких зверей, не понимая, что те всегда могут повернуть ошейник против хозяина. Скоро сами же и сгорят в этом пламени.
То же самое, но на ином, более инстинктивном уровне, чувствовал и Лу Синь. Его внутренний радар, отточенный годами жизни среди тьмы и тонко настроенный на малейшие вибрации подобных энергий, тревожно гудел, посылая сигналы опасности. Эта энергия была… новой. Незнакомой. Он потратил месяцы, чтобы изучить почти всех стражей и ключевых слуг дворца, составляя ментальную карту сил, готовя почву для своей мести роду Тан. Он знал слабых, сильных, тех, кого можно купить, а кого — устрашить. Но этого гиганта в уродливых доспехах он ещё не видел. Это был новый, непредсказуемый игрок на и без того опасной доске, и его природа — эта мёртвая, хаотичная демоническая ци — вызывала у Лу Синя глухое, животное беспокойство. Он не боялся его, но он ненавидел неизвестность. Неизвестность всегда была угрозой плану. И, что куда важнее, угрозой ей. Его взгляд, скользнув с безликого шлема стража на спокойный профиль Тан Лань, стал ещё суровее.
Тан Лань внезапно, без какого-либо предупреждения, плавно поднялась с места. Её движение было настолько отстранённым и бесшумным, будто она не просто встала, а растворила своё тело в пространстве и заново собрала его уже в вертикальном положении. Она не бросила прощального взгляда, не извинилась — она просто развернулась и пошла прочь из павильона, её распущенные волосы колыхнулись как тёмное знамя.
Мэйлинь, с чашкой, застывшей на полпути ко рту, широко раскрыла глаза от такой наглой демонстрации пренебрежения всеми правилами приличия.
— Эй! Ты куда? — её голос прозвучал резко, сорвавшись на почти детский визг. — Чаепитие ещё не кончилось! Императрица будет недовольна!