Мэйлинь снова кивнула, её рот приоткрылся от начинающего осознания.
— Тогда КАКОГО ЧЕРТА МЫ ЕЩЁ ЗДЕСЬ СИДИМ⁈ — это прошипела Сяофэн, буквально подпрыгнув на своей кровати от нетерпения. Она говорила шёпотом, но с такой интенсивностью, что казалось, вот-вот лопнут её сосуды.
На лице Мэйлинь происходила настоящая битва эмоций. Надменность и обида боролись с внезапно вспыхнувшей надеждой. Её ум, привыкший к интригам, но не к практическим действиям, с трудом переваривал столь простой и гениальный план.
— А-а-а… — протянула она наконец, широко раскрыв глаза. До неё, наконец, дошло. Её взгляд метнулся к массивной железной двери, за которой слышалось тяжёлое дыхание стража. — Точно… Ключи…
В её тоне слышалось не столько восхищение гениальностью плана, сколько досада, что она сама до этого не додумалась. Она отступила на шаг вглубь своей камеры, её лицо приняло сосредоточенное выражение. Пальцы начали складываться в причудливую мудру, а губы — шептать заклинание, от которого воздух в сырой темнице стал звенеть и холодать.
Три принцессы, всего мгновение назад готовые перегрызть друг другу глотки, теперь были объединены одной целью. Правда, ненадолго. Но даже в этом отчаянном и комичном единстве была своя, весьма сомнительная, надежда.
Воздух в камере Мэйлинь сгустился и заколебался, словно над раскалёнными камнями. Шёпот сестры, полный странных, гортанных звуков, струился по сырому камню, и вскоре из полумрага у стены начал проявляться силуэт. Он был подобен клубящемуся дыму, но дыму живому, обладающему смутными очертаниями низкого, приземистого человечка с длинными, костлявыми пальцами. Это был дух-странник, слуга, привыкший выполнять грязные поручения.
Мэйлинь, сжав кулаки и с неподдельным усилием, мысленно направила его. Бестелесная тень просочилась сквозь щель под массивной дверью, словно струйка воды.
За дверью, в слабо освещённом коридоре, сидел стражник. Боевой дух, царивший днём, давно улетучился, сменившись ночной скукой. Его голова, увенчанная тяжёлым шлемом, клевала носом, упёршись в древко алебарды. На его поясе, на толстом медном кольце, висела связка ключей — трое увесистых железных изделий, символизирующих заключение.
Дух-странник, невидимый для дремлющего воина, приблизился бесшумно, как ночной кошмар. Длинные, дымчатые пальцы протянулись к поясу. Они не были полностью материальны, но обладали достаточной силой, чтобы заставить металл дрогнуть. Пальцы обхватили кольцо. Ключи звякнули, но так тихо, что звук потонул в храпе стража. Одно ловкое движение — и медное кольцо расстегнулось.
Связка, тяжелая и холодная, оказалась в призрачной ладони. Дух, не мешкая, поволок её обратно к двери, протащив сквозь ту же щель. Железо с глухим стуком упало на каменный пол прямо перед решёткой камеры Тан Лань.
Сердце Лань заколотилось, заглушая все другие звуки. Она затаила дыхание, прислушиваясь. Храп за дверью не прервался. Медленно, как во сне, она протянула руку сквозь прутья, её пальцы сомкнулись на холодном металле. Каждое движение было выверенным, бесшумным.
Она вставила первый ключ в массивный замок своей клетки. Не подошёл. Второй… Сквозь железо прошла лёгкая вибрация — щелчок был едва слышен, но для неё он прозвучал громче дворцового колокола. Засов отодвинулся.
Тан Лань тихо, с невероятной осторожностью, толкнула решётку. Дверь её камеры с тихим скрипом отворилась. Она сделала шаг вперёд, на свободу, если так можно было назвать узкий тюремный коридор. Первый шаг к спасению… или к новым, ещё более страшным опасностям. Она повернулась к клеткам сестёр, сжимая в потной ладони заветные ключи.
Тан Лань, затаив дыхание, подобралась к камере Сяофэн. Та, увидев ключи в руке сестры, замерла, словно мышь, учуявшая кота, но с надеждой в глазах. Лань с преувеличенной, почти комедийной осторожностью, будто разминируя бомбу, поднесла ключ к замочной скважине. Скрип железа показался им оглушительным грохотом. Обе вздрогнули, замирая и уставившись на дверь, за которой по-прежнему раздавался мерный храп. Засов с тихим, но торжествующим щёлк отскочил.
Сяофэн выскользнула из клетки с грацией испуганного таракана, её движения были резкими и порывистыми. Она тут же схватила Лань за рукав, готовая бежать куда глаза глядят.
Но путь к свободе лежал мимо третьей камеры. И здесь их ждала главная дилемма.
Тан Мэйлинь, увидев, что сёстры на свободе, начала беззвучно метаться за решёткой, как обезьяна в зоопарке, увидевшая банан. Она прыгала на месте, размахивала руками, её лицо искажалось немой, но очень выразительной пантомимой: «Я тут! Не забудьте! Быстрее! Ключи!»