План операции «Окно» был разработан спонтанно.
Лань, как самая сообразительная, взгромоздилась на шаткую груду старых сундуков, которые заскрипели под её весом так душераздирающе, что Сяофэн снова схватилась за сердце.
Сяофэн, как самая крепкая (относительно), встала внизу, чтобы подсаживать сестёр, издавая при этом напряжённое хрипение, будто поднимала не девиц, а мешки с рисом.
Мэйлинь, как самая аристократичная, взяла на себя роль наблюдателя и критика, комментируя процесс шёпотом, но с невероятной выразительностью.
Лань, уже добравшись до окна, с трудом отодвинула заклинившую раму. Раздался звук, похожий на крик умирающей нежити.
Настал черёд Мэйлинь. Процесс её подъёма на сундук сопровождался таким количеством возмущённых вздохов, шуршанием платья и жалобами на «совершенно неподходящие для этого условия», что Сяофэн чуть не выронила её из рук.
Кульминация наступила, когда Мэйлинь потребовалось протиснуться в узкое окошко.
— Я не пролезу! — с ужасом объявила она, упираясь руками в раму. — Мои бёдра! Это оскорбление!
— Пролезешь! — сквозь зубы прошипела Лань, уже сидя на внешнем подоконнике и пытаясь втянуть её за руки. — Втяни живот и думай о свободе!
Процесс напоминал рождение щенка от очень капризной и говорящей породы. Сначала появились её руки, цепляющиеся за всё подряд, затем голова с растрёпанной причёской, выражающая крайнее негодование. Потом последовала отчаянная борьба за плечи и, наконец, с громким хлюп ом* и потерей одной туфельки, Мэйлинь вывалилась наружу, прямо на Лань. Они обе с глухим стуком рухнули на мягкую, к счастью, землю сада.
Сяофэн, оставшаяся внутри, на мгновение застыла в панике. Потом, собрав волю в кулак, она с неожиданной ловкостью вскарабкалась на сундук и, как заправский разбойник, перемахнула через подоконник, приземлившись куда изящнее своих сестёр.
Три принцессы лежали на сырой земле, отдышиваясь. Они были грязные, в паутине, одна — без туфли, их роскошные наряды превратились в лохмотья. Но над ними сияли звёзды, а в лицо дул свежий ночной ветер. Они были на свободе. И теперь им предстояло решить, что делать с этой свободой дальше.
Три запылённые, измявшиеся и слегка подрастрёпанные тени принцесс застыли в кустах у южной стены. И тут их ждала первая удача за весь этот бесконечный вечер. Там, где по всем законам жанра и логики должен был стоять грозный караул, царила звенящая пустота. Факелы не горели, и лишь луна слабо освещала массивные каменные плиты.
— Смотри-ка, — прошептала Сяофэн, с недоверием выглядывая из-за лысого куста сирени. — Ни души. Неужели они все на пир победа ушли?
— Неразбериха, — с внезапной проницательностью заметила Тан Лань, счищая с лица паутину. — Смена власти. Новые приказы ещё не разослали, старые караулы, наверное, разбежались или их перераспределяют. Нам невероятно повезло.
Мэйлинь, сидя на земле и пытаясь отряхнуть своё порванное платье, фыркнула.
— Конечно, повезло! Разве могло быть иначе с такими знатными особами, как мы? Сама Судьба на нашей стороне! Теперь бы найти приличный паланкин…
— Мэйлинь, — голос Лань приобрёл опасную мягкость. — Паланкина не будет. Теперь думаем, как через стену.
Воцарилась пауза, наполненная звуками ночного сада.
— Так… через стену? — переспросила Сяофэн, скептически оглядывая высокую, гладкую каменную кладку. — Ты предлагаешь нам, дочерям императора, карабкаться, как каким-то уличным воришкам?
— А у тебя есть верёвка с крюком? — с надеждой спросила Мэйлинь, явно что-то подобное видевшая в народных пьесах.
— Нет у меня верёвки с крюком! — раздражённо прошипела Лань.
— Может… может, поищем калитку для слуг? — робко предложила Сяофэн. — Обычно они есть.
— Ага, и нарваться на кухонного мальчишку, который поднимет тревогу! — парировала Мэйлинь. — Нет уж, лучше уж с достоинством… как-нибудь иначе.
— Предлагай «иначе»! — нетерпеливо сказала Лань. — Главные ворота не вариант, там точно есть стража. Или ты хочешь подойти и сказать: «Здравия желаю, мы сбежавшие принцессы, пропустите, мы на прогулку»?
Мэйлинь надула губы.
— Я бы так и сказала! Ещё б они меня, осмелились бы не пропустить!