— Фэн Ранья? — фыркнула Мэйлинь, спотыкаясь о булыжник. — Звучит как имя героини дешёвого романа. И откуда ты, принцесса императорской крови, знаешь хозяйку публичного… то есть, «дома высокой культуры»?
Сяофэн на мгновение сбавила шаг. Её бойкая уверенность чуть поугасла, уступив место лёгкой грусти.
— До того, как отец объявил о моей помолвке с Шань Юем… я хотела сбежать из дворца.
Мэйлинь остановилась как вкопанная. Лань замедлила шаг, пристально глядя на спину Сяофэн.
— Что? — выдавила Мэйлинь.
— Я нашла её через… определённые каналы, — продолжала Сяофэн, избегая взглядов. — Слухи о ней ходят среди придворных служанок, у которых нет другого выхода. Говорят, госпожа Ранья не просто содержит Шую. Она помогает отчаявшимся девушкам по всей империи — тем, кого предали, бросили, на ком хотят жениться насильно. Она даёт им кров, учит ремеслу, помогает начать новую жизнь или просто скрыться. Я написала ей письмо. Она ответила, что не против спрятать даже принцессу. Говорила, что у неё есть комната с видом на сад.
В переулке воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдалённым гулом города. Мэйлинь смотрела на Сяофэн с новым, сложным чувством — в нём было и непонимание, и капля жалости, и даже уважение к такой отчаянной дерзости.
Лань же смотрела на Сяофэн долгим, проницательным взглядом. Она видела не бойкую, весёлую сестру, а другую девушку — загнанную в угол, отчаявшуюся настолько, что даже побег из-за высоких стен, под которым лежала верная смерть, казался ей лучшим выходом. «Так значит, — пронеслось в голове у Лань, — та была в таком отчаянии? До такой степени?»
— Но… потом объявили о помолвке, — тихо сказала Сяофэн, снова ускоряя шаг. — И я передумала. Шань Юй… он тогда казался не таким уж плохим вариантом. А госпоже Ранье я написала, что всё отменяется, и поблагодарила её. Она прислала в ответ кроткую записку с пожеланием счастья. Так что она нас помнит. И, надеюсь, не выдаст.
Они вышли на небольшую площадь, в конце которой возвышалось двухэтажное здание, утопающее в ажурной резьбе и красных фонарях. Это была Шую. Оттуда доносились приглушённые звуки пипы и смех, негромкий, но уверенный. На пороге, освещённая светом фонарей, стояла высокая женщина в одеждах цвета тёмной сливы. Её лицо было спокойным, а взгляд — пронзительным, будто видевшим насквозь все печали и тайны этого мира.
— Ну что, — обернулась Сяофэн к своим спутницам, пытаясь вернуть себе былую браваду, но в голосе проскальзывала тревога. — Готовы к высокой культуре, сёстры?
Глава 84
Красные фонари Шуи отбрасывали на землю тёплые, дрожащие круги света, в которых плясала вечерняя пыль. Три жалкие фигуры замерли в тени напротив, словно воробьи, готовые вспорхнуть при малейшей опасности. Воздух был густым, сладким от аромата сандала и чего-то ещё, цветочного, что щекотало ноздри.
— Ну же, — прошептала Сяофэн, подталкивая их вперёд. — Чем дольше мы тремся у стены, тем больше похожи на воров.
Они пересекли площадь, и по мере их приближения женщина у входа повернула голову. Её лицо, освещённое мягким светом, не было ни молодым, ни старым; на нём лежала печать спокойной умудрённости, а в уголках тёмных глаз затаилась тень былой грусти. Это была Фэн Ранья. Она увидела трёх оборванных «юношей», чья неуверенная походка и слишком тонкие запястья, выглянувшие из-под грубых рукавов, выдавали их с головой.
— Чего нужно? — голос у неё был низким, бархатным, без тени суеты или подобострастия.
Сяофэн сделала шаг вперёд, сутулясь и кашляя.
— Мы… мы к госпоже Ранье. По делу.
Женщина медленно скользнула взглядом по их лицам, задерживаясь на глазах Сяофэн. В её взгляде мелькнуло что-то узнающее. Она молча отступила в тень арочного входа.
— Проходите. Тихо.
Она провела их не через главный зал, откуда доносилась музыка и приглушённые голоса, а по узкому коридору, пахнущему воском и сушёной лавандой. Коридор привёл в небольшую, но уютную комнату, больше похожую на кабинет учёного, чем на покои владелицы увеселительного заведения. На полках стояли свитки, в углу дымилась благовониями тонкая бронзовая курительница, а на столе лежала недописанная каллиграфия.
Ранья закрыла дверь и повернулась к ним. Её пронзительный взгляд уже не скрывал жалости.
— Можно перестать корчить из себя посыльных, ваши высочества, — сказала она тихо. — Пыль на лицах не может скрыть блеска крови дракона в глазах. Ваши мордашки уже давно ищут.
Три «парня» замерли. Мэйлинь покраснела до корней волос от унижения и досады. Лань смотрела на Ранью с холодным любопытством. Сяофэн первая смахнула тряпку с головы, открывая испачканное, но знакомое лицо.