Фэн Ранья сидела неподвижно. Её чай остыл. На её лице застыла смесь шока, профессионального интереса и чистого восхищения. «Это гениально, — пронеслось в её голове. — Никто не уйдёт равнодушным. Одни будут в ужасе, другие — в восторге. Но платить будут все».
А танец Лань набирал обороты. Она кружилась, её струящееся платье взметалось, а резкие движения плеч и бёдер создавали ощущение неукротимой энергии. И вот, в самом апогее, когда она выкрикнула: «For mankind brotherhood!»*, её глаза, обычно холодные, внезапно вспыхнули пронзительным, ледяным голубым светом, как два осколка полярного неба.
И в зале пошёл снег.
Мелкий, искрящийся, нежный снегок, который тут же таял, едва касаясь пола и одежды зрителей. По залу разлилась волна ледяной, невероятно свежей прохлады, смывая сладкую духоту благовоний.
Музыка смолкла. Лань замерла в изящной позе, грудь вздымалась от усилий. Голубой свет в её глазах угас. Снегопад прекратился так же внезапно, как и начался.
В зале стояла гробовая тишина. Затем Лань медленно выпрямилась, вскинула одну бровь с видом опытного режиссёра, оценивающего свой трюк, и тихо, как бы про себя, произнесла:
— Если плох в сценарии, добавь спецэффектов.
Мэйлинь, наконец, нашла дар речи. Она прошептала, бледнея:
— Ты… ты что, пробудила магию предков? Ледяную длань Лэн Шуан?
Сяофэн просто медленно опустилась на пол, не в силах стоять.
Фэн Ранья медленно поднялась с места. Её глаза блестели как у дракона, нашедшего сокровище. Она подошла к Лань и взяла её за руки.
— Дитя моё, — сказала она голосом, дрожащим от сдержанного восторга. — Забудь про чай и про подавание фруктов. Забудь про все остальные амплуа. С сегодняшнего дня ты — наша Звезда. Наша Таинственная Снежная Богиня с Огненным Ритмом. Мы сделаем тебя легендой.
Примечание
Яогу (腰鼓, буквально «поясной барабан») — традиционный китайский барабан среднего размера.
Текст песни «Happy Nation» (Счастливая нация) группы Ace of Base
Глава 85
Император Цан Синь просыпался ровно в пятый утренний час под звук гонга, от которого вздрагивали даже стражники у дверей. Его спальня была огромной, пустынной и невероятно одинокой.
Его день начинался с доклада главного евнуха о состоянии небесных светил. Цан Синю было глубоко всё равно, благоприятствует ли сегодня Суйсин* земледелию, но он кивал с подобающей важностью, думая о том, под каким созвездием спит она.
Завтрак — двадцать семь блюд, каждое из которых пробовал чаншань гуань*. Цан Синь ворочал палочками рис, с горечью представляя, что ест она. Краденую лепёшку? Сухую солонину? Эта мысль заставляла его сердце сжиматься так, что он едва мог глотать. Он бы с радостью променял все двадцать семь блюд на одну чашку простой похлёбки, разделённую с ней в бедной хижине.
Затем наступало время бесконечных докладов. Цан Синь восседал на троне, чувствуя его холодную тяжесть. Чиновники, сгибаясь в поклонах, были для него не советниками, а живыми преградами на пути к ней.
— Ваше Величество, в провинции Цзинхуэй нашествие саранчи!
— Выделить средства на покупку уток, — отвечал он автоматически, в уме рисуя карту: «Аньцюань… где это? Севернее. Две недели пути на быстром коне…»
— Ваше Величество, посол из империи Хэванджэ прислал десять возов женьшеня!
— Пусть министр ритуалов составит достойный ответ, — говорил император, мечтая не о женьшене, а о том, чтобы его собственные разведчики привезли весточку. Всего одну весточку. Что с ней всё в порядке.
Его пальцы тайно сжимали заколку у него под одеждой — не императорскую печать, а безделушку, которую он поднял пна полу её темницы. Это была его единственная тайна и единственная связь с Тан Лань.
Советы о «проблеме беглых принцесс» были для него особой пыткой. Сидя в кресле, вырезанном в виде дракона, пожирающего собственный хвост, он был вынужден слушать, как её, его Лань, называют «смутьяньей» и «осквернительницей».
— Мы должны поднять на ноги всю империю! — гремел седой военачальник.
— Слишком шумно, — холодно парировал Цан Синь, и в его голосе была не только забота о репутации, но и ревность. Ревность дикая, иррациональная. Он не хотел, чтобы какие-то грубые солдаты нашли её первыми. Он должен найти её. Только он. — Поиски будут тихими, как полёт совы. Я лично буду контролировать каждый шаг.