Сяо Вэй, затаившаяся в углу, наблюдала, как госпожа, только что бывшая воплощением яростной энергии, теперь застыла, словно изваяние, с лицом, на котором читалась не детская обида, а твёрдая, взрослая горечьчеловека, готового принять любой удар, но не готового согнуться.
Мораль этой сцены была пронзительна и жестока: можно сбежать от заговоров сестёр, можно переиграть коварных министров, но от воли Императора, от тяжести его неприязни, спрятанной за сухими строчками официального указа, убежать невозможно. Это стена, о которую разбиваются все надежды и против которой бессилен любой бунт. Оставалось только развернуть свиток и узнать, какой же приговор вынес ей отец.
Вот он, момент истины! Сейчас она, наконец, узнает, что же стряслось в этом змеином гнезде под названием императорский двор.
И обомлела.
Перед ней предстали изящные, выведенные с каллиграфическим изыском строки. Иероглифы были красивыми, сложными… и абсолютно бессмысленными для её взора. Она скользнула по ним взглядом, как нерадивый ученик по тексту на непонятном языке. Мозг отчаянно пытался схватить знакомые очертания.
«Её высочеству… император… змея… зал… будущее…» — выхватила она отдельные знаки. Змея в императорском указе? Это что, меню на ужин? Или намёк, что кого-то стоит отравить? Будущее? Очень конкретно, спасибо, отец.
Она водила пальцем по дорогой бумаге, чувствуя, как изящные завитушки упрямо отказываются складываться в связные мысли. Голова закружилась. Внутри всё похолодело.
«Стой-ка, — медленно пронеслось в голове, — а ведь я… я же…»
Осознание ударило, как обухом по голове. Она, выпускница если не академии, то уж точно неплохого университета, способная с ходу проанализировать договор на пятьдесят страниц, не умела читать на этом чертовом языке! В своём мире она была грамотной, даже умной! А здесь… здесь она была полной, беспросветной, стопроцентной неучей!
В её сознании грянул немой, истеричный вопль, достойный затравленного животного:
Чёрт! Чёрт-черти-чертята! На каком-таком «будущее»⁈ Что мне делать-то⁈ Это же приказ от самого императора! Его, наверное, должны зачитать вслух при полном собрании придворных под звуки фанфар! А Цуй Хуа просто сунула его мне в руку, как счет из прачечной! А я не могу прочитать! Я — принцесса — функционально неграмотна!
Она подняла глаза на Сяо Вэй, которая смотрела на неё с щенячьей тревогой. Мысль попросить служанку прочитать указ мелькнула и тут же сгорела в пламени стыда.
Уголки губ Тан Лань медленно поползли вверх, сложившись в улыбку. Но это была не её сегодняшняя солнечная улыбка, а та самая, старая, натянутая и леденящая душу улыбка прежней хозяйки. Сяо Вэй увидела её — и по её спине пробежал холодок.
— Сяо Вэй, — голос госпожи прозвучал неестественно сладко. — Будь добра, прочти-ка мне это вслух.
Служанка затрясла головой, её глаза наполнились искренним ужасом.
— Госпожа, я… я не могу! Я не обучена грамоте! Я не знаю иероглифов! — она чуть не расплакалась от стыда и страха.
Нет, это было немыслимо. Это всё равно что попросить дворника прокомментировать судебное решение Верховного суда.
Её взгляд дикого зверя метнулся к двери, за которой, она знала, стоял Лу Синь. Он-то уж точно умел читать. Этот бука, наверное, родился со свитком в одной руке и мечом — в другой. Но просить его? Раскрывать перед этим живым воплощением холодной компетентности свою унизительную, позорную беспомощность? После всей этой истории с Широнгом, где она пыталась казаться милосердной и мудрой? «Ах да, Лу Синь, кстати, я неграмотна, будь другом, прочти, не собирается ли мой папаша выдать меня замуж за князя Йети?»
Снежа сжала драгоценный императорский свиток в руке так, что бумага с надменным шелестом смялась. Она стояла, прислонившись к двери, в простом платье служанки, с символом абсолютной власти в кулаке. Этот свиток мог содержать что угодно — от выговора за неподобающее поведение до приказа о немедленной свадьбе с кем-нибудь невыносимо скучным. И она была абсолютно слепа и беспомощна перед ним.
Ирония судьбы была великолепна в своём злом умысле. Она готова была сражаться с заговорами, интригами и ядом, но первая по-настоящему непреодолимая стена в её новой жизни встала перед ней. И она была сделана не из стали или камня, а избумаги и туши. Величайшая империя, и её принцесса не может прочитать записку от папы.