— Оставайся в облике птицы, — тихо, но с железной, не терпящей возражений властностью приказал он, глядя на кружащего ворона. Его голос был низким шепотом, едва слышным даже в звенящей тишине ночи. — И говори. Чего тебе?
Ворон спикировал ниже, словно чёрная молния, и уселся на голову застывшего каменного дракона неподалёку. Он склонил набок свою блестящую голову, и один его круглый, блестящий, как отполированный обсидиан, глаз уставился на Лу Синя с немым, пронзительным вопросом.
— Хозяин, — послышался в самом сознании Лу Синя знакомый скрипучий, беззвучный голос, обходящий уши и говорящий напрямую с душой. — Проследил за той служанкой. За Цуй Хуа. Она… любопытная мышка. Бегает в императорский дворец. Часто. Очень часто.
Лу Синь не дрогнул ни единым мускулом, но его взгляд, и без того острый, стал подобен отточенному лезвию, готовому вонзиться в самую суть проблемы.
— И? — мысленно отправил он обратно, сжимая кулак в перчатке.
— Видел, как она сегодня говорила с самой Императрицей, — продолжил ворон, и в его мысленном «голосе» послышались ноты мрачного удовлетворения. — В её личных покоях. Окна были закрыты, слов не разобрать. Но… — он сделал театральную паузу, — у мышки — самое что ни на есть подобострастное. Ползала у ног, словно червь. Паутина плетётся, хозяин. И мышка запуталась в ней по уши.
Мысль о том, что интриганка Цуй Хуа докладывает напрямую императрице, не была новостью для Лу Синя. Он давно подозревал нечто подобное. Но холодное, безэмоциональное подтверждение от Мо Юаня заставляло всё внутри него сжиматься в ледяной ком. Это была не догадка, а факт. И факт этот пах грядущей бедой. Императрица Линьфэй была на порядок опаснее, умнее и расчётливее своей взбалмошной, предсказуемой дочери. Её интерес к Тан Лань сулил ничего хорошего.
— Понял, — коротко, почти беззвучно кивнул Лу Синь, его аналитический ум уже с бешеной скоростью перерабатывал эту информацию, выстраивая новые, более жёсткие линии обороны вокруг своей госпожи. Каждая тень, каждый звук отныне должны были быть учтены.
Наступила короткая, звенящая пауза, нарушаемая лишь шелестом ночного ветра в листьях. Мо Юань повертел головой, его блестящий глаз не отрывался от хозяина.
— Прикажите следить дальше? — мысленный голос прозвучал деловито. — Или… убрать мышь? Незаметно.
Лу Синь задумался на одно короткое мгновение. Смерть Цуй Хуа, особенно сейчас, могла навлечь лишние подозрения, направить гнев императрицы прямо на Тан Лань. Но её деятельность, её уши и глаза, были слишком опасны. Она была живым каналом, по которому яд мог беспрепятственно течь прямо в сердце его госпожи.
— Займись ею, — отдал он приказ, и в его мысленном «голосе» не было ни капли сомнения или жалости, лишь холодная стальная решимость. — Сделай так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Падение с лестницы. Удушье от плохой пищи. Или… чтобы во всём оказалась виновата она сама. Своей жадностью или глупостью. Но чтобы больше ни одного доклада. Ни единого слова она не передала своей настоящей госпоже.
Ворон издал тихое, скрипучее карканье.
— Будет исполнено, — проскрипел его голос в сознании Лу Синя, полный мрачной уверенности.
— И есть ещё одна задача, — продолжил Лу Синь, его голос понизился до опасного, почти звериного шёпота, который вряд ли уловило бы человеческое ухо. В его глазах, обычно скрытых тенью, вспыхнул тот самый, старый, знакомый до боли холодный огонь чистой, неразбавленной мести. — Я сам отдам долг принцессе Тан Сяофэн.
Он не уточнял, какой именно «долг» он имел в виду. Мо Юаню не нужно было объяснять. Тень, служившая ему верой и правдой долгие годы, прекрасно чувствовала тонкий сдвиг в приоритетах своего хозяина. Раньше на первом месте в его личном кровавом списке была старшая принцесса, Тан Лань. Теперь… теперь фокус сместился. Но месть оставалась местью. И долг крови — долгом крови. Сяофэн должна была ответить за Лу Яо. Это был вопрос чести, и он не терпел отлагательств.
Ворон кивнул своей клюватой головой в почтительном понимании, взмахнул мощными крыльями и бесшумно растворился в бархатной ткани ночи, оставив Лу Синя наедине с его мрачными мыслями и новой, двойной миссией: защищать одну принцессу и методично, неумолимо уничтожать другую. И впервые за долгое время эти две цели не противоречили друг другу, а идеально, почти поэтично дополняли друг друга, сплетаясь в единую, тёмную цель. Защита Тан Лань требовала устранения всех угроз. А Сяофэн была самой явной и самой ненавистной из них.