Сяофэн смотрела на зловещий мешочек, лежавший на её ладони, словно на ядовитого паука. Казалось, он пульсирует в такт её учащённому сердцебиению. Использовать его? Стать вечной марионеткой императрицы, с вечной петлёй на шее в виде тайны убийства собственной сестры? Или отказаться? И мгновенно навлечь на себя безжалостный, сокрушительный гнев самой могущественной женщины империи, которая не простит неповиновения?
Но даже в этом вакууме страха и давления её хитрый, изворотливый ум искал лазейку. У неё был свой козырь. Свои условия. Она не просто слепо согласилась. Она, дрожа внутри, но с внешним спокойствием, поторговалась.
— Ваше величество, — сказала она тогда, опуская глаза с притворной покорностью, но тщательно подбирая каждое слово, — я сделаю всё, абсолютно всё для благополучия нашей семьи и спокойствия дворца. — Она сделала искусную паузу, позволяя императрице оценить её готовность. — Но моё сердце… моё сердце разрывается от неизвестности и тревоги. Пока я не обрету своё собственное, скромное счастье, своё твёрдое место под этим небом, мне будет слишком тревожно, чтобы мыслить ясно и действовать решительно.
Она подняла на императрицу взгляд, полный наигранной, но убедительной тоски.
— Шэнь Юй и я… мы так долго, так терпеливо ждём вашего высочайшего благословения на нашу свадьбу. Уже так долго. — Её голос дрогнул, изображая искреннее страдание. — Если бы это свершилось скоро, моя душа наконец обрела бы покой, и я смогла бы сосредоточить все свои силы и внимание на… помощи моей бедной, больной сестре. Я бы обрела ту ясность ума, что так необходима для столь деликатного дела.
Она снова опустила голову, давая своим словам повиснуть в воздухе. Это был не отказ, а ультиматум, завёрнутый в обёртку почтительной просьбы. Она продавала свою душу, но назначала за неё цену. И ценой этой была её собственная безопасность и статус, которые должны были стать щитом от будущих обвинений.
Она прекрасно знала, почему императрица все эти месяцы тянула с её свадьбой. Пока Сяофэн не замужем, она оставалась контролируемой пешкой в руках двора, её статус был неопределённым, а будущее — разменной монетой. Но стоит ей выйти замуж, особенно за человека из влиятельной семьи Шэнь, и родить сына раньше Мэйлинь… права на трон могли сильно усложниться. Её сын, как потенциальный первенец следующего поколения (пусть даже и от дочери наложницы), мгновенно стал бы мощным политическим игроком, живым упрёком и угрозой для планов императрицы.
И потому ответ императрицы, к её глубочайшему удивлению, прозвучал как гром среди ясного неба.
— Конечно, дитя, — голос Линьфэй прозвучал сладко и обволакивающе, как сироп. Холодная, безжизненная улыбка тронула её идеальные губы. — Твоё счастье — моя главная забота. Я сама поговорю с императором. Твоя свадьба состоится в самое ближайшее время. Готовься.
Цена была назначена, сделка заключена. Свадьба в обмен на убийство. Её будущее — в обмен на жизнь сестры.
Теперь Сяофэн сидела одна в полумраке, сжимая в потной ладони шелковый мешочек с ядом, и в её сердце бушевала настоящая дилемма. Она ненавидела Тан Лань всей душой — за её происхождение, за её высокомерие, за то, что та просто существовала. Но ненавидела ли её достаточно, чтобы стать слепым орудием в руках другой, куда более могущественной и опасной ненавистницы? Чтобы навсегда запятнать свои руки сестринской кровью и навечно связать свою судьбу с императрицей, став её вечной заложницей? Или её собственные амбиции и жажда власти, её мечта затмить всех и занять подобающее место, были сильнее страха и тех жалких остатков совести, что ещё шевелились в глубине её души? Она смотрела на мешочек, и он казался ей то бесконечно тяжёлым, то невесомым, а её будущее висело на волоске этого страшного выбора.
Окно в покоях Тан Сяофэн с оглушительным грохотом распахнулось — не от порыва ветра, а от резкого, мощного движения, заставившего вздрогнуть самый воздух в комнате. Сяофэн даже не успела обернуться на звук, как сильная, железная рука в грубой перчатке схватила её за горло, с силой прижав к холодной стене.
Перед её глазами, всего в сантиметре, пылали два ярко-алых уголька, полные такой всепоглощающей злобы, что у неё мгновенно перехватило дыхание. Она судорожно попыталась понять, кто это, и в полумраке, в искажённом яростью лице, с трудом узнала черты стража Тан Лань — Лу Синя. Но это был не тот молчаливый, сдержанный страж, чью спину она видела. Это был демон, явившийся из самых тёмных кошмаров. Мысль пронеслась в её голове, парализуя её ледяным страхом.