— Позвольте, госпожа, — его голос был низким, лишённым привычной насмешливой нотки.
Он приблизился сзади, всё ещё сохраняя почтительную дистанцию, но теперь она ощущала его присутствие спиной — тёплое, живое силовое поле. Его руки поднялись, чтобы скорректировать её стойку, но замерли в воздухе, не решаясь коснуться.
— Нога… чуть шире, — он произнёс это, и его пальцы едва коснулись её бедра через тонкую ткань ханьфу, поправляя постановку. Прикосновение было мимолётным, вежливым до холодности, но от него по коже побежали тёплые мурашки.
— Локоть, — его указательный палец мягко нажал на её локоть, выравнивая линию. — Не задирайте. Он должен быть направлен вниз.
Его дыхание касалось её уха, ровное и спокойное, но в нём слышалось лёгкое напряжение. Он старался, чтобы каждое прикосновение было быстрым, функциональным, но избежать близости было невозможно. Его ладонь легла на её кисть, поправляя хват на луке. Кожа его пальцев была шершавой от клинка и тренировок, но движение было на удивление нежным.
Тан Лань замерла, затаив дыхание. Вместо раздражения от неудачи её вдруг наполнило странное, согревающее изнутри чувство. Это была не просто помощь. Это было… участие. Тихое и ненавязчивое.
— Теперь, — его голос прозвучал прямо у её уха, тихий и собранный. — Тяните тетиву не пальцами, а спиной. Чувствуете, как сходятся лопатки?
Она почувствовала. И почувствовала также, как его рука мягко легла ей на спину, указывая, какие именно мышцы должны работать. Между ними возникло молчаливое понимание, невидимая нить, сотканная из сосредоточенности и этого странного, деликатного тепла, которое пробивалось сквозь все условности.
Он отступил на шаг, дав ей пространство.
— Попробуйте теперь.
Тан Лань выдохнула и отпустила тетиву. Стрела полетела ровнее и увереннее, вонзившись в край мишени. Это был не идеальный выстрел, но уже и не провал.
Она обернулась, чтобы посмотреть на него, и на мгновение их взгляды встретились. В его обычно холодных глазах плескалось что-то сложное — одобрение, лёгкая усталость и то самое тепло, которое она почувствовала в его прикосновениях. Он тут же опустил взгляд, снова становясь просто стражем.
— Приемлемо, — произнёс он тем же ровным тоном. — Теперь повторите. Пока ваши пальцы не запомнят это ощущение, а плечо не забудет тяжесть лука.
Сяо Вэй, закончив расставлять утренний чай в беседке, задержалась на мгновение, чтобы перевести дух. Её взгляд случайно упал на Ван Широнга, который стоял на посту неподалёку, его поза была прямой, но в глазах читалась лёгкая усталость от недавних ран.
Она подошла к нему, слегка нервно перебирая складки своего платья.
— Господин Ван, — начала она тихо, чтобы не привлекать внимания. — Ваши раны… они совсем зажили? Вы не перенапрягаетесь?
Ван Широнг повернул к ней голову, и его строгое лицо смягчилось при виде её озабоченного выражения.
— Благодаря вашим заботам, Сяо Вэй, я почти полностью восстановился, — ответил он, и в его голосе прозвучала непривычная теплота. — Ваши целебные отвары и… ваше внимание были для меня лучшим лекарством.
Он замолчал, словно колеблясь, затем медленно опустил руку за пояс и извлёк небольшой предмет, завёрнутый в шёлковый лоскут.
— Я хотел бы кое-что вам передать, — произнёс он, внезапно став немного скованным. — В знак благодарности. За всё.
Он развернул шёлк, и в его ладони оказался изящный деревянный гребень, украшенный тонкой резьбой в виде цветков сливы. Работа была деликатной и явно сделана с большой тщательностью.
— Это… нечто простое, — пробормотал он, избегая её взгляда. — Но когда я увидел это, то подумал… что он может вам понравиться. Чтобы ваши волосы всегда были уложены так же прекрасно, как и ваше сердце.
Сяо Вэй застыла, её щёки залил румянец. Она медленно, почти благоговейно, взяла гребень.
— Господин Ван… это так красиво… — прошептала она, и её глаза наполнились искренней радостью. — Я… я не знаю, что сказать. Спасибо.
Ван Широнг наконец посмотрел на неё, и в его глазах светилось нечто большее, чем просто благодарность.
— Нет, это я должен благодарить вас, Сяо Вэй, — тихо сказал он. — Вы принесли в моё выздоровление не только заботу, но и… свет.
Они стояли так несколько мгновений, в тишине, нарушаемой лишь шепотом ветра в листьях, пока Сяо Вэй не сжала гребень в ладони и не убежала, пряча счастливую улыбку. Ван Широнг же снова выпрямился на посту, но теперь его работа была чуть легче, а в уголках губ таилось неприметное, но тёплое чувство.