– Мужчина, закурить не найдется?
– Не курю.
Захлопала глазками.
– Вы не подскажете, как пройти к библиотеке?
Это было последнее место на Земле, куда бы Лара могла отправиться. Естественнее было бы, если бы она спросила про винно-водочный магазин.
– Понятия не имею!
И торопливо зашагал прочь: Лара была прилипчивой, как муха с помойки. От таких надо бежать быстрее ветра.
Время не стояло на месте. Родился сын Сашенька: родители мечтали о внуке, мальчике, наследнике рода. Долгожданный диплом я получил в восемьдесят четвертом и остался в редакции. К тому времени я считался молодым, но талантливым журналистом. Сунули меня в самый противный отдел для новичков – фабрично-заводской. Я хотел писать о культуре, музеях, талантливых художниках, писателях, поэтах, но вместо творчества должен был воспевать пролетарский труд и липовых героев пятилеток.
Писать каждый день о работягах – шахтерах, экскаваторщиках и прочих «людях труда» было тошно, но я терпел. Даже эту скучнейшую тематику старался как-то оживить, например, расспросами о хобби. Год спустя началась перестройка. Меня пригласили в более престижную газету с хорошим окладом. А главное, появилось больше свободы.
Потом был Чернобыль… Я с грустью смотрел на жизнерадостные лица ребят, едущих ликвидировать последствия катастрофы, брал у них интервью. Хорошо знал, слишком хорошо, чем это кончится... Меня тоже военкомат попытался отправить вроде как на сборы или за большие деньги, но я просто послал военкома и никуда не поехал. И ничего мне за это не было.
Позже мне довелось брать интервью и у высокого милицейского чина, из-за которого я попал в Афган, и у его сынка, на тот момент – управляющего коммерческим банком. Папаша сделал вид, что не узнал меня, зато сынок радостно заулыбался, вспомнив шалости юности, и первым подал руку. Нос у него, кстати, был ровным, красивым, да и сам парень был явно не дурак. Он был женат на дочери замминистра. Его улыбка была способна осветить ночную улицу.
Встретил и Костяна. Теперь уже Константин Константинович был шестеркой у крупного криминального авторитета. Бывший зэк выглядел солидно: иномарка, дорогой костюм, золотая печатка, запонки, часы. Начинал с простого рекетира, участвовал в «стрелках», стал «бригадиром». Он «по старой дружбе» предложил мне «перевозить маленькие грузы за большие деньги», но я отказался. Только наркоты мне не хватало!
Каково же было мое удивление, когда несколько лет спустя, когда я уже стал известным журналистом, сам «авторитет» обратился ко мне с просьбой осветить его предвыборную компания. Я заломил впятеро, чтобы отделаться, но он не смутился. К моему великому удивлению, на выборах он победил и даже вручил мне солидную премию.
Я не понимал, что со мной. Мечта моя сбылась: я женился на той, о которой столько мечтал, у меня прелестная дочурка и сын – копия я. Стал известным журналистом. Выжил, победил и вернулся. Почему же я не чувствую себя счастливым? Почему меня все больше раздражают счастливые лица? Может, потому, что Лена никогда не любила меня, как преданная Наденька? Счастливы ли мои друзья – Рахматулло с семью детьми и женой-Дюймовочкой, или Тарас с пышнотелой «Халей», тремя сыновьями-богатырями и лапочкой-дочкой? Ползет ли и к ним по ночам бородатый мужик в берете с закрученными краями и с ножом в зубах? Чего мне не хватает?! Почему все чаще хочется напиться и повеситься?!
Лена была верной и послушной женой, но слишком уж благоразумной и безразличной ко мне. Да, она варила вкуснейшие борщи и прекрасно гладила рубашки, держала дом в идеальном состоянии - чисто тряпочка половая... Она никогда не сидела без дела. Мне вечерами хотелось смотреть хороший фильм с женой в обнимку, но она всегда либо параллельно просмотру гладила, либо штопала, либо вязала... У родителей я слушал бесконечное кудахтанье мамы: «Леночке нужен свежевыжатый сок, Машеньке нужен кальций, Сашеньке нужно железо». Или это и есть то самое тихое семейное счастье, которое мы не замечаем, когда оно есть, как не замечаем воздуха, когда дышим?
Когда мы всем сердцем любя, отдаем все, что есть у нас лучшего, мы почему-то абсолютно уверены, что последует зеркальный ответ такой же бескорыстной самоотверженной любви, обожания, преданности... Но увы и ах… Мы слишком поздно понимаем, что это далеко не так...