— Она дала тебе твой уши, маленький эльф! — сказал он, и я съежилась. А ночь так хорошо начиналась.
— Прости, — сказала я несчастно. — Я думала, что твои уши были изменены на клеточном уровне, генетически. Я не знала, что они были изменены хирургическим путем.
— Заостренные уши. Дьявол с заостренными ушами, — Ал сказал, когда Трент держал зеркало одной рукой, а второй — ухо. — Это хорошо, — добавил он, косясь на бутылку. — Ха! Это твоя марка.
Я не могла сказать, что думал Трент, и я сжалась, когда он, наконец, посмотрел мне в глаза.
— Я могу изменить их обратно…
— Нет, все нормально. — Он бросил последний взгляд в зеркало, затем передал его мне. — Хм… Мне нравится.
Он лгал, и я, уныло сгорбившись, села на место. Из угла Ал сказал, — Хочешь. Чтобы я обрезал их для тебя?
— Нет! — застонал Трент, затем нервно переступить с ноги на ногу. — Все хорошо, — сказал он, словно пытаясь убедить себя. — У Рэй и Люси — естественные уши. И вполне естественно, что у меня будут такие же.
— Ты уверен?
Он выглядел немного нездоровым, но он улыбался.
— Да, я уверен. Спасибо.
Скрестив ноги, Ал тяжело оперся о прилавок и рыгнул.
— По крайней мере, твои волосы перестанут лезть в глаза за такими огромными крыльями.
Я напряглась.
— Они не огромные, — сказала я сердито. — Трент, не слушай его. Они нормальные. Серьезно, я могу исправить их, — сказала я, собираясь до них дотронуться.
Трент поймал меня за запястье и остановил.
— Они мне нравятся, — сказал он, и я застыла. Отпуская меня, он отошел к своему креслу, сел и стал расшнуровывать обувь.
— Что ты делаешь теперь? — спросил Ал с сомнением, сильно качаясь, когда он засунул одну из бутылок под руку и, пошатываясь, пошел к кушетке наполовину скрытой за пологом. — Хочешь посмотреть на месте ли твое обрезание? Увы и ах.
Я побелела, а Трент заколебался, в его руке был шелковый носок, когда он ощупывал подушечку своего большого пальца. Он посмотрел на меня, и я прикрыла рукой рот, лицо горело.
— О. Боже. Мой. Трент. Прости. — Дерьмо на тосте, как я могла вляпаться еще больше?
— Хм, — сказал Трент явно растерянно.
— Позвони мне завтра, — сказал Ал серьезно, указывая на него бутылкой, когда он прилег на кушетку. — У меня есть проклятие, которое позаботится об этом.
— Э, у меня был шрам на большом пальце, — сказал Трент, его мысли были рассеянными. — Он иногда тер. — Он надел носок обратно, свет костра сделал складки на его лбу очевидными.
— Разве что тебе нравится змея в водолазке, — сказал Ал, и я опустила голову, массируя виски. — Кери нравилась. Но она была земной в своих желаниях. Она была восхитительным маленьким зверьком.
Вдруг Ал резко встал, его дыхание вышло с хрипом, как будто ему было больно. Кери. Внезапно я поняла. Вот почему он был пьян. Но это не извиняло присутствие Ала.
— Мне так жаль, — прошептала я, огорченно. — Я не думала…
— Она назвала его «мой кошелек наслаждений», — сказал Ал в потолок и плюхнулся обратно на койку, залезая на нее настолько, что были видны только ноги, одна торчала из-под полога, лежа на кровати, вторая была опущена на пол. Послышались небольшие всхлипы. — Я должен был освободить ее. Я должен был освободить ее…
Трент отвернулся, его шаги были медленными, пока он шел к стойке с вином.
— Рэйчел, ты пробовала мою семенную марку вин? — спросил он почти безумно, когда искал штопор. — Она довольно приемлема для выращенной на этой широте. Мой отец сунул туда несколько генов в разновидность или два для лучшего сахарного производства. — Руки тряслись, когда он налил белого вина в бокал, осушая его в один присест. Если бы я не знала его лучше, то я бы сказала, что он лепетал.
Все действительно шло очень хорошо, и я хмуро откинулась в кресле у очага, поставив локти на колени и положив голову на руки. Чайник начал кипеть, и я убрала его с огня. Мне не хотелось кофе, и, глядя на это, Трент тоже не хотел кофе. Из-за полога Ал либо пел, либо плакал. Я не могла сказать. Попросить его уйти — вероятно, было не очень хорошей идеей.
Звон бокалов разнесся над моей головой, и я ее подняла, не удивляясь, когда Трент осторожно присел рядом со мной, ставя бокалы на полку очага между нами и наполняя их оба.
— Он скучает по Кери, — сказала я тихо, и Трент кивнул, его глаза наполнились собственным страданием.
— Скучаю по этой маленькой сучке? — сказал Ал, полог заколыхался, когда он попытался встать. Он начал отмахиваться от него, и когда ему наконец удалось с ним справиться, его глаза были загнанными. Его следующие слова потерялись, когда он увидел два бокала, один из которых Трент вручал мне. Его страдание углубилось, и он высоко поднял бутылку. — Да, тост за Кери. — В бутылке заплескалось вино, когда он встряхнул ее. — Ты была самым исключительным фамилиаром. — Его рука упала, и на мгновение воцарилась тишина. — Лучше бы я освободил тебя, Керидвин. Возможно, ты бы снова пела мне, если бы я освободил тебя.
Я подумала о голубых бабочках Ала, и поставила бокал, нетронутым. Последнее, что мне нужно было, это добавить себе головной боли.
— Мне так жаль, Ал, — сказала я, на мои глаза наворачивались слезы.
— Она была фамилиаром, не более, — невнятно пробормотал он, размахивая бутылкой. — Почему она должна меня волновать? — Но было ясно, что ему было не все равно. — Скучаю по ней? Ха! — крикнул он. — Эта эльфийка была бесполезна! Она была едва способна подогреть мой утренний кофе. Пирс сделал работу лучше, придерживаясь моего графика. Я бы не взял ее обратно, даже если бы я мог заставить работать то чертово проклятие воскрешения. — Его голова повисла, и я надеялась, что он скоро отключится. — Она всегда будила меня по утрам, грохоча дверцами кухонного шкафа. Сука.
Рядом со мной, Трент, казалось, вздрогнул.
— Она делала так и со мной, каждый раз, когда я пытался поспать в выходные. Затем она улыбалась мне, как будто не знала, что разбудила меня.
— Грохотала, — сказал Ал, жестикулируя бутылкой. — Производя больше шума, чем коробка с белками. Она делала это нарочно, я вам скажу. Нарочно!
Трент покачал головой, когда мы смотрели, как Ал начал отключаться.
— Женщина могла топать, как слон, — прошептал негромко в мое ухо Трент, наклонившись, и это заставило меня вздрогнуть. — Квен угрожал выпороть ее.
— Да, выпороть ее, — сказал Ал, резко упав спиной на стену. — Но у нее всегда были кофе и тосты, чтобы отвлечь меня. — Выражение его лица стало серьезным. — Нельзя пороть человека, который делает тебе кофе. Где-то было такое правило. — Моргая, Ал прислонился к стене, его волосы болтались позади него. — Это был печальный день, когда она перестала петь. Не возможно, держать птицу в клетке. Неважно, насколько она красива. Возможно, если бы я освободил ее. Но она бы оставила меня. Что, черт побери, вы знаете? В моих комнатах стало так тихо.
Я подошла к очагу, чтобы поддержать огонь. У меня было чувство, что мы могли пробыть здесь некоторое время, и это был единственный источник света, кроме фонаря Трента, стоящего на окне.
Трент отхлебнул вина, короткая вспышка беспокойства прошла по нему.
— И в моих тоже, — Трент едва дышал, его печаль была очевидна.
Ал резко передвинулся вперед, и Трент дернулся.
— Это невыносимо! — сказал Ал, его ступни были плоскими на полу, и он поболтал бутылкой, прежде чем сделать еще один глоток. — Ты должен добавить себя в коллектив, так чтобы мы могли беседовать!
С кочергой в руке, я полуобернулась шокировано. Трент тоже выглядел встревоженным.
— Э, нет. Нет, спасибо.
Яростно раскачивая головой, Ал решительно наклонился на кушетке вперед.
— Чепуха! У нас уже есть вино. Рэйчел, принеси мой стилус. Это займет немного времени.
В моей голове проскользила лей-линия, и Ал нахмурился, когда вещи начали переноситься в реальность и падать на пол.
— Я должен сказать тебе проклятие обрезания, если больше ничего, — произнес он нечленораздельно, щурясь на маленький пузырек камфары, который появился в его пальцах.