– Вовсе нет. Мы же в Шотландии. Значит, никакого оглашения не нужно.
– Да, но…
Он опустился перед ней на колени. Глаза его сверкали.
– Давай так и сделаем, Фрэнни. Давай будем безумствовать, хулиганить и принимать поспешные решения.
– Никто не поверит в такое, - медленно проговорила она.
– Никто не поверит в любом случае. В этом была доля правды.
– Но моя семья… - начала было она.
– Ты только что жаловалась, что они забыли про тебя в суматохе праздничных приготовлений.
– Да, но не нарочно же!
– Какая разница?
– Конечно, если подумать… Рывком он поднял ее на ноги.
– Пошли.
– Майкл… - Она сама не знала, что заставляет ее упираться, разве что мысль, что упираться в такой ситуации ей пристало. Все-таки свадьба как-никак, и такая спешка выглядела слегка непристойно.
Он поднял бровь.
– Ты действительно хотела бы пышную свадьбу?
– Нет, - ответила она совершенно честно. У нее уже была одна пышная свадьба. Во второй раз это было бы ни к чему.
Он склонился к ней, и губы его коснулись ее уха.
– Ты не боишься, что наш ребенок родится восьмимесячным?
– По-моему, ты имел довольно доказательств, что я была готова пойти на такой риск, - ответила она.
– Нет, давай уж устроим младенцу пристойный девятимесячный срок, - весело сказал он.
Она нервно сглотнула и сказала:
– Майкл, тебе же известно, что я могу и не зачать. С Джоном у нас не получилось…
– Мне это все равно, - перебил ее он.
– А мне кажется, не все равно, - мягко возразила она, тревожась о том, как-то он среагирует на ее слова, но желая вступить в брак с чистой совестью. - Ты уже несколько раз заговаривал об этом…
Да я хотел загнать тебя в угол и вынудить выйти за меня, - перебил он. И не успела она оглянуться, как оказалась припертой к стене, а тело его ласково прижималось к ней. - Мне все равно, бесплодна ты или нет, - жарко шептал он ей в ухо. - Не важно. Даже если ты родишь мне выводок щенят. - Рука его скользнула по ее бедру. - Для меня важно только одно, - закончил он глухо, - чтобы ты была моей.
– О! - вскрикнула Франческа, чувствуя, что вся она тает… тает. - О да!
– «О да!» в смысле «продолжай», - спросил он ехидно, - или ты выражаешь согласие пожениться прямо сегодня?
– В смысле «продолжай», - выдохнула она. - Не останавливайся.
– А как насчет пожениться? - снова спросил он и вдруг убрал руку с ее бедра.
Франческа вынуждена была схватиться за его плечи - ноги не держали ее.
– Ну Майкл! - жалобно заныла она. На лице его расплылась хищная улыбка.
– Так как насчет пожениться?
– Согласна! - взмолилась она. - Согласна на все, что угодно!
– На что угодно?
– На что угодно, - вздохнула она.
– Вот и хорошо, - сказал он и вдруг выпустил ее и даже отступил на шаг. - Сходить за твоим плащом? - осведомился он, поддергивая манжеты. Выглядел он как олицетворение мужской элегантности: причесан волосок к волоску, совершенно спокоен и собран.
Она же наверняка выглядела как сущее пугало огородное.
– Майкл! - начала она, стараясь не обращать внимания на то смятенное состояние, в котором он ее оставил.
– Если ты желаешь продолжения, - сообщил он ей примерно тем тоном, каким обыкновенно обсуждал охоту на куропаток, - то можешь рассчитывать на него только в качестве законной графини Килмартин.
– Я и так законная графиня Килмартин, - проворчала Франческа.
– В качестве моей законной графини Килмартин, - поправился он. И, подождав мгновение ее ответа, снова спросил: - Так мне сходить за твоим плащом?
Она кивнула.
– Мудрое решение, - одобрил он. - Ты подождешь меня здесь или у парадной двери?
Она заставила себя разжать зубы и произнесла:
– Я спущусь к парадному.
Он подхватил ее под руку и повел к двери, шепнув на ходу:
– Как же тебе не терпится, шалунья!
– Просто принеси мой плащ, - скрипнула зубами Франческа.
Он засмеялся жизнерадостным, звучным смехом, и она сразу же почувствовала, что раздражение ее проходит. Он был повеса и шалопай и, вероятно, имел еще сотню недостатков, но она знала, что такого доброго сердца нет ни у одного мужчины в мире. Вот только…
Она остановилась, ткнула пальцем ему в грудь и сказала строго:
– Больше не будет никаких других женщин.
Он только посмотрел на нее, чуть выгнув одну бровь.
– Я серьезно. Никаких любовниц, никаких увлечений, никаких…
– Боже мой, Франческа, неужели ты думаешь, что я смог бы? Нет, не так! Неужели ты думаешь, что я стал бы?
Она была так занята собственными мыслями, что только сейчас посмотрела ему в лицо и, к удивлению своему, обнаружила, что выражение у него сердитое, даже гневное. Он был раздосадован уже потому, что она спросила! Но она не собиралась так просто забывать о годах, на протяжении которых он вел себя не самым примерным образом - да и какое право он имел ожидать от нее подобной снисходительности! - так что она заметила, хотя и не столь строгим тоном: