Дыхание ее стало еще чаще.
– Там мне придется задержаться, - продолжал он, - и, возможно, пустить в ход язык вместо губ. Пройтись им по самому краю. - И один из его пальцев показал ей, что именно он имел в виду. - И ты все время будешь раскрываться все больше и больше. Вот так.
И он чуть отстранился, словно намереваясь полюбоваться на дело рук своих. А полюбоваться было на что - зрелище было на редкость эротичным. Она сидела на краешке стола, широко раздвинув колени - хотя и недостаточно широко для того, что он намеревался делать. Подол платья свешивался между ног, скрывая от его взоров главное, но почему-то от этого она казалась еще соблазнительнее. Ему и не нужно видеть это, понял он вдруг, по крайней мере пока не нужно. Поза ее и так была достаточно пикантной, и одна обнаженная грудь с розовым соском, звавшим к поцелуям, придавала ей даже что-то порочное.
Но ничто не могло вызвать в нем большего желания, чем ее лицо. Полуоткрытые губы, темно-синие глаза, потемневшие от страсти. И каждый вдох ее взывал к нему: «Возьми меня».
И это подействовало на него так сильно, что он едва не бросил мысль о хитроумном обольщении и не накинулся на нее.
Но нет - следовало вести дело медленно. Следовало дразнить ее, заставить изнывать, довести ее до пика возбуждения и продержать в таком состоянии как можно дольше. Следовало заставить ее понять, что это нечто такое, без чего оба они никогда уже не смогут жить.
Однако это было нелегко - заставить себя сдерживаться.
– Как ты думаешь, Франческа, - прошептал он, вновь нажимая на ее бедра, - достаточно ли ты открыта навстречу мне?
Она не издала ни звука. Он не смог бы объяснить почему, но его это страшно распалило.
– Может быть, - тихо сказал он, - так будет лучше. - И принялся медленно, но неотвратимо подталкивать ее ноги, пока они не раздвинулись полностью. Подол юбки натянулся, и он, поцокав языком, добавил: - Так, наверно, неудобно. Позволь, я помогу.
Он приподнял подол и сдвинул его, так что складки юбки обернулись вокруг ее талии.
И нагота ее оказалась совершенно открытой взорам.
Он еще не видел ее, так как глаза его были прикованы к ее лицу. Но от одной мысли о том, в какой она позе, обоих их пробрала дрожь, его - от страсти, ее - от предвкушения, и ему пришлось напрячь волю, чтобы сохранить самоконтроль. Еще не пришло его время. Его время наступит очень скоро, разумеется, так как он был совершенно уверен, что просто умрет, если она не будет принадлежать ему сегодня же.
Но сейчас еще было время Франчески. И того, что он сумеет заставить ее перечувствовать.
Губы его коснулись ее уха.
– Тебе не холодно?
Ответом было ее прерывистое дыхание. Палец его приблизился к средоточию ее женского существа и легонько погладил.
– Я ни за что не позволю тебе замерзнуть, - прошептал он. - Это было бы недостойно джентльмена.
Палец его стал описывать медленные круги по ее жаркой плоти.
– Если бы мы сейчас были на улице, - задумчиво продолжал он, - я предложил бы тебе мой плащ. Но здесь, - кончик пальца проник внутрь, и она ахнула, - я могу предложить только мой рот.
Она издала еще один нечленораздельный звук, даже скорее негромко вскрикнула.
– Да, - продолжал он безнравственные речи, - именно это я и сделаю. Я буду целовать тебя в это место, где поцелуи принесут тебе наибольшее наслаждение.
Она только дышала часто-часто.
– Думаю, что начну я просто с поцелуев, но затем придется пустить в ход язык, чтобы проникнуть в глубь тебя. - В качестве иллюстрации он пощекотал ее пальцем. - Примерно так, только язык будет горячий. - Он пробежал языком по ее уху. - И влажный.
– Майкл! - простонала она.
Она произнесла его имя. И больше ничего. Она была совсем на грани.
– Я попробую тебя на вкус всю, - шептал он. - До последней капельки. А затем, когда исследую тебя полностью, я раздвину тебя еще шире. - И он раздвинул ее пальцами самым неприличным образом из всех возможных. И пощекотал ее ногтем. - На случай, если я все же пропустил какой-то закоулок.
– Майкл! - простонала она снова.
– Как долго я буду целовать тебя? Кто знает! Может, я вообще буду не в силах остановиться. - Он наклонился и поцеловал ее в шею. - А может, ты не захочешь, чтобы я останавливался. - Он умолк, и второй палец скользнул внутрь ее. Он прошептал: - Тебе нравится?
Он играл с огнем всякий раз, когда задавал ей вопрос, тем самым давая ей возможность сказать «нет». Если бы он явствовал хладнокровнее, расчетливее, то просто напирал бы на технику обольщения, дабы увлечь ее безвозвратно прежде, чем она успеет сообразить, что делает. Она бы потеряла голову от страсти и не заметила бы толком, как он оказался внутри ее, и она бы стала окончательно и непоправимо принадлежать ему.