Глава тридцать первая
И Шанталь, и я были далеки от преуспевания все последующие годы: она оказалась в тюрьме; я потерял работу, дом, последнее здоровье и вкус к удаче. Материальное положение мое пошатнулось, но главная беда была не в этом. Огромные суммы денег я тратил непродуктивно, платя за услуги «Скорпиону» и оплачивая медицинские счета. Зато за рабочим столом я проводил все меньше времени. Мало-помалу мое дело прибирал к рукам один из моих компаньонов — человек бесчестный и малокомпетентный. Я уволил первоклассного бухгалтера, единственной виной которого было то, что он сказал мне о крушении моей маленькой империи.
Я все больше влезал в долги и в конце концов понял, что наилучший выход для меня — это ликвидировать предприятие, частично выплатив долги, пока банки и юристы не поступят со мной более кардинальным и намного менее деликатным способом.
Через восемнадцать месяцев у меня осталась на руках сумма денег, которой хватило на то, чтобы снова выкупить мою первую яхту — «Херувим» и приобрести на Шугархаус-Кис маленький участок с полудюжиной крохотных коттеджей, пирсом, рыбацкими яликами и домиком с крохотным магазинчиком. Не так уж и плохо, если вдуматься: многие трудятся всю жизнь, чтобы приобрести подобную недвижимость и достичь такой степени независимости. Однако счастливым я себя не чувствовал.
Потребовался, должно быть, целый год, пока я свыкся со своим новым образом жизни. Тосковал я не о потерянных богатствах и престиже, а о свободе — или, скорее, о призраке свободы, так как был привязан к одному месту. Едва ли не каждый день я думал о деньгах, которые выкрал у Шанталь, а затем отдал на сторону. То был весьма дорогостоящий жест. Жест полубезумный, с моей нынешней точки зрения.
Суд обошелся сурово с Шанталь. Ей грозило от семи до десяти лет за наркотики и от двух до пяти — за предумышленное нападение, и отбывать наказание предстояло последовательно.
Я не мог представить Шанталь лишенной свободы. То есть зрительно я мог представить женщину в тюремной одежде, которая шагает в строю по серым бронированным коридорам или играет в арестантском дворе в софтбол, смотрит из-за решетки и в ужасе просыпается среди ночи. Но женщина, нарисованная моим воображением, была не Шанталь, подобно тому как хищник в засаде не более чем бледная копия дикой птицы. Можно заключить в клетку сокола, сломить его дух, убить в нем все лучшее, но непорядочно при этом упорствовать и называть его соколом.
Джейм Менуаль из «Скорпиона» периодически присылал мне записки или сообщал по телефону: Шанталь не в состоянии приспособиться и переживает нелегкие для себя времена; Шанталь ввязалась в драку и пырнула ножом сокамерницу (добавлен срок); Шанталь сбежала и находится на свободе; Шанталь обнаружена в борделе в Атланте и получила дополнительный срок за побег; Шанталь наконец остепенилась и ведет себя пристойно; Шанталь больна; Шанталь страдает лейкемией, однако, став последовательницей учения «Христианская наука», отказалась дать разрешение на дальнейшее обследование и лечение. Администрация благосклонно относится к просьбам Шанталь о помиловании или смягчении наказания; но у нее нет средств, от нее отказались родственники, у нее нет друзей, нет спонсора, ей некуда идти, и администрации просто жаль выгнать ее на улицу…
Часть пятая
Благочестивая жизнь
Глава тридцать вторая
Я приехал во Флоридский государственный женский исправительный дом в восемь утра и припарковался недалеко от ворот. Сидя в машине, я курил и читал газеты. В десять часов я дал мальчику денег, и он купил мне большую коробку кофе.
Шанталь вышла из ворот около одиннадцати. На ней был грязновато-коричневый мешковатый костюм, коричневые туфли типа мокасин и матерчатая сумка, которую она держала обеими руками. Она сделала несколько неуверенных шагов, дошла до угла, остановилась, сделала пять-шесть шагов в противоположном направлении, остановилась снова и замерла среди тротуара. Идти было некуда.
Я опустил стекло машины и крикнул:
— Сюда, пожалуйста!
Она повернула голову, пытаясь рассмотреть того, кто говорил, через стекло, затем, слегка пожав плечами и приняв решение, подошла и села в машину. В ее движениях не ощущалось прежней кошачьей легкости; несмотря на сохранившееся изящество, она шла как старая больная леди.
Мы проезжали мимо Макдоналдса, и я купил чизбургеры, жареного мяса и кока-колы. После этого выехал на загородную магистраль. Побрызгал дождь, затем выглянуло солнце, снова набежала туча с дождем.