Освещенная луной, пьяненькая и ошалевшая, она со смехом пронеслась мимо меня, словно пышнотелая нимфа. А я, сатир, бросился за ней. Мы стали кататься в траве, принимая укусы муравьев, москитов и комаров как дань за радости жизни. Позже мы пришли к выводу, что наслаждаться радостями жизни можно и без подобных неудобств, если ты пьян, и совокуплялись в воде.
Таким же образом мы провели следующий день и еще несколько — в общей сложности около недели. Мы не испытывали недостатка в джине, ореховой пасте и крекерах; пару раз Кристал ездила в Ки-Уэст и возвращалась с мешочком кокаина. Кутежи длились до тех пор, пока не истощились наши кошельки, и возможно, несколько больше, чем позволяло мое здоровье.
— Это был славный пикник, — сказала Кристал, прощаясь. Лицо ее было искусано насекомыми, на предплечье виднелись красные ссадины. Но никто из нас не мог припомнить, откуда взялись эти ссадины.
— Грандиозный пикник, — согласился я.
— Надеюсь, теперь ты чувствуешь себя лучше.
— Я вообще ничего не чувствую.
— Это еще лучше.
— Наверное, ты права.
— До свиданьица, мистер Дундук, — помахала она рукой, и ее легкий спортивный автомобиль покатил по дороге.
За это время мне удалось кое-что узнать о Шанталь. Совершенно очевидно, что и в тюрьме, и по выходе из нее она оставалась такой же, как всегда: неискренней, жестокой, умной и хитрой. Она приобрела авторитет у своих сокамерниц.
Уловка с лейкемией сработала элементарно. Шанталь пускала себе кровь почти каждую ночь, делая надрезы в том месте, где их трудно обнаружить — под мышкой, под коленкой, между пальцами рук и ног. Она промокала кровь тряпкой и смывала в туалете. Она приняла несколько таблеток, которые ухудшают работу печени. Когда малокровие достигло заметной стадии, она обратилась в лечебницу и потребовала обследования. Ей не составило труда склонить больничную опекуншу, бывшую медсестру, чтобы подсунуть комиссии результаты анализов (крови, тканей, костного мозга) другой заключенной, у которой действительно была лейкемия. В тюрьме было всего два доктора, рассказала Кристал, и в больнице и лаборатории работали заключенные. Был поставлен диагноз, что у Шанталь лейкемия. А к этому времени она стала последовательницей учения «Христианская наука» и отказалась от дальнейших обследований и лечения. Тюремная администрация отпустила Шанталь, чтобы оставшиеся шесть или восемь месяцев жизни она провела за пределами тюрьмы. Одно время казалось, что ее замысел не сработает: никто, в том числе набожные члены ее канадского семейства, не желали принимать на себя ответственность за Шанталь… Пока не объявился мистер Дундук.
— Что случилось с женщиной, которая действительно страдала от лейкемии? — спросил я.
— Она умерла. Это случилось бы в любом случае.
— Да, но, может быть, не так скоро и не в таких неблагоприятных условиях.
— Правда же, Шанталь очень умная и хитрая?
— Да. Умная, как черт.
Глава тридцать шестая
У меня было ощущение, что я оказался на дне глубокого, темного колодца, из которого не знал выхода на свет Божий. Мне было тридцать семь лет — и что же я имел? У меня не было ни семьи, ни дела, ни иллюзий. Было много знакомых, но мало друзей. На моем банковском счете имелось около тринадцати тысяч долларов. Я был владельцем автомобиля, служившего мне уже четыре года, обгоревшей и затопленной яхты, шести акров окруженной зарослями земли, площадь которой сокращалась до пяти во время высоких приливов и которая могла вообще исчезнуть, случись очередной ураган. Казалось вполне логичным, что мне нужно выждать год-два, а то и больше. Обдумать положение. Восстановить растраченные силы. Определить степень психологического надлома. Собрать воедино свои знания, опыт, идеи и создать цельную философскую доктрину.
Я стал пляжным бичом. Ситуация этому благоприятствовала. Я владел этой землей, и полицейские ко мне не цеплялись. Моя земля, мой пляж, моя бухточка. Рыбы, омаров, моллюсков, устриц и креветок в этих водах было более чем достаточно; картошка, рис и цыплята были дешевыми; у меня хватило денег на табак и спиртное. Это было гораздо лучше, чем жить на необитаемом острове или оказаться на отмели Нативити; если что-то случится, я в любой момент мог отправиться в город и обратиться за пособием. Поистине это был наилучший из миров.
Все лето я занимался расчисткой участка. Большую часть останков я сжигал до пепла, который уносил ветер, остальное оттаскивал на свалку.