— До чего же неблагодарный тип! — Он слетел со стола и уплыл из комнаты.
Я проработал еще с полчаса, когда вошел Келси Хьюз и принес контрольки. Это были маленькие, размером с негатив, отпечатки преимущественно весьма низкого качества. Но один мне понравился: девушка в несоразмерно широких и длинных мужских брюках и свитере, поддерживаемая с обеих сторон дюжими матросами, смотрела прямо в объектив. Вероятно, ее напугала вспышка: глаза ее были огромными, в них застыл испуг, губы слегка приоткрыты, словно она собиралась закричать.
Вся история в одном маленьком снимке: потерпевшая кораблекрушение и перенесшая столько страданий красивая женщина, которую поддерживают два грязных, небритых моряка. Да, грубые, крутые мужчины, но в их глазах светятся беспокойство и нежность. Может быть, даже любовь. Сентиментально, как рождественское утро. Если чего на снимке и недоставало, то лишь крошечного котенка.
— Сделай мне два таких снимка, Келси, — сказал я. — И по одному всех остальных.
— Что?
— Я же обещал человеку, что все снимки напечатаю.
— Знаешь, Старк, это твое дело, что ты там наобещал. А от меня ты получишь лишь два этих снимка — и ничего больше.
— О'кей. Катись отсюда. Иди и поднимай новое крестьянское восстание.
Чарли и я были последними, кто оставался в офисе. Он растянулся на письменном столе и лежал, словно труп, который скоро должны бальзамировать.
— Отличный снимок, — проговорил он. — Правда, недодержан. Плохо пропечатается на газетной бумаге.
— Знаешь, какое у меня жалованье, Чарли?
— Не возникай с этим.
— Я получаю в месяц на шестьдесят пять долларов меньше установленного профсоюзом минимума с учетом моего опыта.
— Иди работать в крупную газету.
— Я люблю нашу. После паузы он сказал:
— Я поговорю с издателем. Может, он добавит тебе до профсоюзного минимума.
— Благодарю.
— Канелли и вправду так сказал? Про Одиссея?
— Конечно. Неужели ты думаешь, что я выдумываю?
Он улыбнулся.
— Чарли, я хочу проследить за тем, как будет развиваться эта история.
— Да, сэр, эта женщина станет красавицей, когда наберет двадцать — двадцать пять фунтов.
— Она и сейчас красавица.
— Кожа да кости, вроде современных моделей, не в моем вкусе.
— Она чем-то потрясает. Я видел ее всего тридцать секунд, но кажется, что она пронзила меня.
— По-моему, это довольно банально.
— Чушь с первого взгляда… Банально, наивно, сентиментально, и вообще ерунда на постном масле… Боже мой, я это знаю сам.
— Как в опере, — добавил Чарли.
— Я рад, что сказал тебе об этом.
Мы вышли на улицу. Ветер дул с прежней свирепостью.
— Дэн, я хочу задать тебе вопрос.
— Задавай.
— Ты можешь посчитать его нескромным, решить, что я выпытываю…
— Валяй, Чарли.
— Знаешь, Дэн, ты всегда жалуешься на свою бедность и заявляешь, что заслуживаешь большего, так ведь? Но ты водишь почти совсем новый «корвет», а я езжу на букашке «фольксваген». У тебя есть яхта… Согласен, очень небольшая, но — настоящая яхта… Как ты этого добиваешься?
— Я никогда не был женат. Машину и яхту я имею потому, что не плачу алименты и не содержу детей.
— Значит, ты шельма, — сказал Чарли. — Не выполняешь своих обязанностей.
Глава четвертая
На следующее утро, завтракая яичницей с ветчиной, я думал о Кристине Терри. Она снилась мне ночью, но я не мог вспомнить содержание сна. В памяти остались ее глаза цвета ржавчины, худое, словно выточенное лицо… и еще какое-то трудно определимое чувство, нечто вроде желания. Похожее желание в последний раз я испытывал в шестнадцать лет, и едва ли можно было приветствовать его возврат сейчас. Это просто смешно, как если бы я стал снова сходить с ума при виде смазливого личика какой-нибудь киноактрисы. Впрочем, я знал, что болезнь эта редко проходит бесследно — рецидивы ее часты, практически неизбежны.
После завтрака я поехал в больницу. За столиком кафетерия в одиночестве сидел Ветеран, похожий на человека, который ночует на обочине дорог или на железнодорожном вокзале.
Я подошел к его столику с двумя чашками кофе.
— Как самочувствие?
— Господи Боже!
Глаза у него были опухшие, кожа желтая и рыхлая, как поднимающееся на дрожжах тесто. Он сидел, охватив обеими ладонями чашку.
— Благодарю, — сказал Ветеран. — Благодарю… сэр…
— Гамлет.
— Ну да, конечно же!
— Где все?
— Кто все?
— Луис, Ясноглазка, другие наши коллеги.