— Красивая, — бормочет он. — Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, пикколина.
Комплимент вызывает миллион маленьких трепыханий в моем теле. Я выгибаю спину, упираясь твердыми сосками в его грудь, и это все, что ему нужно для поощрения, чтобы наклонить голову и втянуть один из них между губами.
Искры электричества пробегают прямо по моему клитору, когда он сосет и дразнит мою грудь. Мое тело, кажется, забыло, что уже кончило, потому что мое ядро жаждет новой разрядки. Оно чувствует пустоту. Я жажду его.
— Джио, — стону я. — Я хочу тебя.
Его член подергивается у моего бедра, когда он отрывает свой рот и встречает мой взгляд. — Еще нет.
— Я мокрая.
Он проводит рукой между нами и проникает в меня двумя пальцами.
— Ох, — вздыхаю я, внезапная полнота переходит в дискомфорт.
— Сделай глубокий вдох.
Вдох. Выдох.
Дискомфорт ослабевает как раз к тому времени, когда он начинает двигать пальцами в меня и из меня. От издаваемых звуков я краснею.
— Ты такая тугая, — бормочет он и вводит в меня еще один палец.
Я задыхаюсь на следующем вдохе. — О Боже мой.
Наши взгляды устремлены друг на друга.
— Дыши, пикколина. Я позабочусь о тебе, — говорит он, проводя рукой по моей щеке в утешительном жесте, от которого у меня что-то заныло в груди. — Но это будет немного больно.
— Я знаю. Мне все равно.
Его глаза закрываются, чтобы капитулировать. — Ты принимаешь таблетки?
— У меня имплантат.
Убрав пальцы, он снова устраивается на моем теле и дарит мне долгий, глубокий поцелуй. — Держись за меня.
Мои ногти впиваются в его бицепсы. Нервозность смешивается с предвкушением, а затем превращается в нечто гораздо более уязвимое, когда головка его члена прижимается к моему отверстию.
Он проталкивается внутрь, совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы у меня заслезились глаза. — О Боже!
— Черт, — ругается он, прижимаясь лбом к моему.
Мы достаточно близко, чтобы обмениваться дыханием, и я представляю, как боль отступает с каждым его вдохом. Я могу это сделать.
Проходит несколько мгновений, прежде чем он начинает входить в меня.
Я задыхаюсь.
Тело дрожит от напряжения, он поднимает голову и встречается с моим водянистым взглядом. В его глазах появляется мягкость. — Тебе больно.
Я сжимаю его в объятиях, из моих глаз текут беззвучные слезы, но боли недостаточно, чтобы остановить его. Я так сильно хочу этого. Я должна быть храброй.
Моя голова двигается вперед-назад. — Я в порядке. Пожалуйста… просто сделай это.
Он изучает меня мгновение, кивает и вводит член до конца.
Из моих легких вырывается крик, но он проглатывает его ртом. Боль пронзает меня, острая и жгучая, но длится всего несколько секунд, прежде чем притупляется.
Джорджио отвлекает меня своим поцелуем, облизывая внутреннюю сторону моего рта и покусывая губы, пока я задыхаюсь от боли.
Ты так хорошо справляешься, пикколина, — пробормотал он, проводя губами по моей щеке. — Ты приняла меня всего.
Его глаза наполнены теплом, желанием и уязвимостью, которые совпадают с моими собственными. Может быть, мне это кажется. В конце концов, секс делает некоторых людей эмоциональными, не так ли? Вполне логично, что такой мягкотелый человек, как я, может стать любимой. Но чем дольше я выдерживаю его взгляд, тем больше убеждаюсь, что мне это не просто кажется. Смотрел ли он когда-нибудь на других женщин, которые у него были, так, как смотрит на меня?
Меня охватывает ревность. Я не спрашиваю, потому что знаю, какой ответ я хочу услышать, и это не тот ответ, который он, скорее всего, мне даст.
— Больно?
— Уже не так сильно.
Это правда. Боль отступает, освобождая место для необычной полноты.
Когда он делает неглубокий толчок, по телу расходятся нити удовольствия. Я стону ему в ухо. Ощущение его внутри меня просто нереально.
Он делает это снова и стонет. — Черт. Я должен это увидеть.
Держа меня за бедра, он тянет меня за собой, удерживая нас соединенными, когда он приподнимается на коленях.
Его взгляд падает на то место, где мы соединились, и его тело вздрагивает. Он кладет свою большую ладонь на мой бугор и нащупывает большим пальцем мой клитор. — Я буду играть с тобой до тех пор, пока ты не начнешь умолять меня трахнуть тебя.
Первый же толчок заставляет меня откинуть голову назад. Внизу все чувствительно и напряжено, но каким-то образом он знает, насколько сильное давление я могу выдержать.
— Это так приятно, — стону я.
Он выходит из меня на несколько сантиметров, а затем снова вводит. — Эта киска моя. Вся. Блядь. Моя.
Его слова в сочетании с тем, что он делает с моим клитором, заставляют очередной оргазм появиться на границе моего сознания.
— Джио, — задыхаюсь я. — Ты мне нужен.
Его толчки становятся все глубже, но этого недостаточно.
— Джио.
— Проси, пикколина.
Наши глаза встречаются. Рука скользит по моей груди и останавливается на шее. Я облизываю губы и произношу слова, чувствуя, как они омывают мое тело, словно волна тепла.
— Пожалуйста, трахни меня.
Звук, вырвавшийся у него, звучит не совсем по-человечески, и когда он начинает двигаться, я наконец понимаю, насколько сильно он сдерживался.
Он входит в меня с такой силой, которая способна сдвинуть горы. Мои ноги обхватывают его талию, руки — шею. Слава Богу, что я успела приспособиться, потому что если бы он трахал меня вот так пятью минутами раньше, он бы, наверное, расколол меня пополам.
— Ты лучше, чем я себе представлял, — грубо говорит он. — Лучше, чем я мечтал.
Внутри меня нарастает давление, мое ядро отчаянно жаждет новой разрядки.
— Твоей киске нравится мой член?
— Да, — выдыхаю я.
— Хорошо. Он единственный, кто когда-либо будет в ней.
Мои глаза закатываются к затылку, хотя крошечная логическая часть моего мозга улавливает его слова и спрашивает: — А?.
Должно быть, это его фирменная пошлятина.
Убрав руку с моей шеи, он внезапно вырывается. Я не успеваю сделать ничего, кроме хныканья, потому что он переворачивает меня, тянет за талию, чтобы я встала на руки и колени, а затем снова вводит в себя.
Новый ракурс ошеломляет меня.
— О Боже!
Он бьет в одну точку глубоко внутри меня, снова и снова, пока перед моими глазами не появляются звезды. Я уже близко.
Взяв одной рукой мои волосы, он наматывает их, как поводок, на ладонь и тянет. Когда моя спина выгибается, раздается довольный стон. — Ты создана для того, чтобы тебя вот так трахали. Я никогда не видел ничего прекраснее.
Я снова начинаю дрожать. Ядро сжимается, Джорджио шипит, и тут я падаю. В буквальном смысле. Мое тело рушится, и он падает на меня сверху, в последний момент подхватывая свой вес. Он входит в меня еще раз, глубоко, а затем его тело напрягается от собственного освобождения.
Когда я дрожу на простынях, зажатая между ним и кроватью, а мое тело превращается в лужу удовольствия, приходит осознание.
Нет ничего лучше этого.
Ничего.
ГЛАВА 24
ДЖОРДЖИО
Маленькая рука лежит на моем животе. Шелковистые светлые волосы щекочут мне шею. Медленные, глубокие вдохи Мартины расходятся по моей груди.
Я притягиваю ее ближе к себе, как будто ощущение ее тела, идеально прилегающего к моему, заставит меня забыть о последствиях моей зависимости от нее.
Потому что это и есть зависимость.
Неконтролируемая потребность, которая ставит под угрозу всю причину, по которой она вообще здесь, со мной.
Вчера весь день я пытался взять себя в руки. Я практически медитировал на эту гребаную фразу. Ты не можешь. Ты не можешь. Нельзя.