Все, что мне удалось сделать.
Я провожу рукой по лицу. Сэл заставляет меня ходить по натянутому канату. Вчера Калисто позвонил мне от имени дона. Сэл хотел, чтобы я кое-что перевез для него. Я помчался в Неаполь, чтобы забрать небольшой металлический кейс, наполненный, как я подозреваю, бриллиантами на несколько миллионов. Я отвез его в ближайшее охраняемое хранилище, где за мной следовал один из людей Сэла. После того как я сдал кейс, я выбрал кое-что из своего личного тайника, чтобы отдать Мартине, а затем поехал обратно сюда самым окольным путем, чтобы потерять хвост и убедиться, что никто больше не следует за мной.
Вся эта затея казалась странной. Сэл специально выводит меня на чистую воду, явно пытаясь отследить мои передвижения. Нужно проверить последние разговоры на записях, чтобы понять, делает ли он это с другими, или я стал главным объектом его внимания.
Что могло навести его на мой след? Дамиано старался не упоминать мое имя никому из тех, с кем он встречался. Никто, кроме Раса и Валентины, не знает, что я помогаю ему, и их преданность не вызывает сомнений.
Я должен докопаться до сути, пока это место не оказалось под угрозой срыва.
Мартина вздрагивает во сне, возвращая мои мысли к ней. Я провожу ладонью по гладкой коже ее спины, наслаждаясь ее ощущениями.
Мое сопротивление рухнуло еще до того, как она предложила мне себя прошлой ночью. Я просто не могу отказать ей, будь прокляты последствия. Не тогда, когда она так охотно забирается в мою постель.
И, черт возьми, прошлой ночью было все, чего я хотел, и даже больше.
Невинность и грех. Неопытность и нетерпение. Под этим юным лицом скрываются слои и слои измерений, и я боюсь, что не буду удовлетворен, пока не открою их все.
Я смотрю на ее спокойное выражение лица. Неужели ей все еще снится ее подруга, или нам удалось прогнать ее призраки? В ней нет ничего от той пустой девчонки, которую я подобрал у Де Росси. Она ожила. Расцвела.
Вошла в свою силу.
И теперь она безжалостно использует ее в отношении меня.
Я провожу ладонью по челюсти.
Она сказала, что никогда не расскажет о нас де Росси, и я ей верю, но меня волнует, успеет ли все это между нами закончиться до ее отъезда. Никто из нас не знает, когда закончится эта война. Будет ли у нас достаточно времени, чтобы разобраться с нашим желанием друг к другу?
Ведь именно это мы и должны сделать. Мы должны выжать из себя все до капли, пока не останется ничего, и мы сможем вернуться к своей жизни.
Моя.
У меня сводит живот. Прошлой ночью, когда я предъявил на нее свои права, я испытал кайф. Головой я понимал, что слова, вылетающие из моего рта, — это фантазия, но я не мог удержаться, чтобы не произнести их.
Они были чертовски приятны на языке.
Теперь от одной мысли о том, что она может быть с кем-то еще, мне хочется достать пистолет, который я держу в тумбочке, и выстрелить в потолок.
Блядь.
Однажды мы посмотрим друг на друга и ничего не почувствуем. Так и будет.
Мы должны.
Единственный способ удержать ее — это жениться на ней. Де Росси уже сказал, что предложение руки и сердца в ее будущем, но я, блядь, последний кандидат, которого он рассматривает.
Мартина во сне поджимает губы, как бы не одобряя мои мысли, и неуверенность заполняет мою грудь. Отпустить ее сейчас было бы невозможно, но со временем она мне надоест, как и я ей. И если не скука нанесет нам смертельный удар, то это будет правда. Когда я открою свой секрет де Росси, он расскажет Мартине. И когда она узнает, кто я на самом деле, она посмотрит на меня так, как всю жизнь смотрела моя мать — с едва скрываемым отвращением.
Тяжело будет прощаться, но еще тяжелее будет видеть это в ее глазах.
Осторожно, чтобы не потревожить ее, я поднимаюсь с кровати и подхожу к окну. Уже рассвело, небо только начинает светлеть. Прислонив ладонь к оконной раме, я смотрю в сторону леса. Я не ходил туда с тех пор, как вернулся, но сейчас он зовет меня.
Сосны колышутся на ветру, словно маня меня в свою тень.
Я должен навестить ее.
Никто другой этого не делает.
Вместо этого я долго стою на месте, пока за моей спиной не появляется Мартина.
— Доброе утро.
Ее голос еще хриплый от сна.
— Доброе утро, пикколина.
Она поднимается с кровати и встает рядом со мной. — Мне нравится, когда ты меня так называешь.
Я обхватываю ее тонкую талию и притягиваю к себе.
— На что ты смотришь? — спрашивает она.
— Восход солнца, я полагаю.
Это прекрасно. Розовые и оранжевые ленты распустились по небу, переливаясь друг с другом.
Она смотрит на этот вид и удовлетворенно вздыхает. — Я здесь уже почти две недели, а до сих пор не могу оторваться от красоты этого места.
Оно возвышенное. Жаль, что у меня не было возможности насладиться замком по-настоящему, пока я не испортил его плохими воспоминаниями.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, глядя на нее сверху вниз. — Больно?
Она смотрит на меня из-под ресниц. — Немного.
Моя рука крепко сжимает ее талию. — Давай я сделаю лучше.
Мы забываем о восходе, и она падает обратно на кровать, раздвигая для меня ноги и показывая что-то еще более прекрасное.
Я провожу языком по ее горячей плоти, наслаждаясь ее вкусом и звуками ее робких стонов, которые вскоре перерастают в крики.
Ее пальцы скользят по моим волосам, и когда я подвожу ее к самому краю, она решительно дергает их.
— Джорджио, — задыхается она, все ее тело дрожит, когда оргазм пытается овладеть ею. — Боже мой!
Я обхватываю губами ее клитор и сильно посасываю его, наконец, заставляя ее взорваться.
Когда она кончает, я заменяю рот пальцами и поднимаю голову так, чтобы она была вся в моих руках.
Раскрасневшаяся кожа, покусанные губы, спутанные волосы. Она моргает и одаривает меня ленивой, довольной улыбкой, которая разрывает что-то в моей груди.
Черт, она такая красивая.
И она моя.
Пока что.
Я провожу ладонями по ее бедрам, животу, груди и останавливаюсь, чтобы прижаться к ее щекам. Она смотрит на меня яркими, искрящимися глазами, ее рот слегка приоткрыт. — Ты меня пристрастишь к этому, — шепчет она.
Я прижимаюсь к ее губам и чувствую вкус ее рта, а ее руки опускаются между нашими телами. Она обхватывает ладонью мой ноющий член и неуверенно поглаживает его. — Нравится? — спрашивает она.
Из моих легких вырывается стон. — Вот так.
Она работает со мной рукой, становясь все более уверенной в своих движениях. Я облизываю ее грудь, а затем перетягиваю зубами ее розовеющий сосок, заставляя ее шипеть. Ее хватка становится все крепче, и мой оргазм начинает нарастать у самого основания позвоночника.
Мой рот достигает края ее горла. — Я сейчас кончу на тебя, пикколина.
— Я хочу, чтобы ты кончил, — шепчет она, сохраняя ровный ритм.
Я сжимаю в кулак ее волосы, и когда это ударяет меня, так же сильно, как гребаный грузовик, я кусаю ее за шею. Боже, я вижу звезды. Мое семя растекается по ее животу и груди, а она продолжает гладить меня, пока не остается ничего.
Я откидываюсь на пятки и любуюсь ее видом, покрытым моей спермой.
Она опускает взгляд на себя, и румянец окрашивает ее щеки. — Тебе было приятно?
Я провожу рукой по лицу. — Да, чертовски приятно.
Она смеется, когда я беру ее на руки и несу в душ. К тому времени, как я вымыл ее, мой член снова стал твердым, и она шепчет мне на ухо, что ей действительно не так больно, поэтому я прижимаю ее к стене и беру, беру, беру.
Утро пролетело как один миг, и пока Мартина возвращается в свою комнату, чтобы наконец-то одеться, я спускаюсь в столовую и пью капучино. Я читаю газету — старая привычка, от которой я вряд ли когда-нибудь откажусь, — и тут входит Поло.
Он выглядит взъерошенным, как будто ему удалось поспать всего несколько часов. По словам Аллегры, после фиаско с Мартиной он с головой ушел в работу, занимаясь проектами для сада.