Он пытается провести носом по моей щеке. Я отстраняюсь, и он хмыкает, находя мое сопротивление забавным.
— Когда я понял, что Джорджио никогда не поможет мне связаться с отцом, я взял дело в свои руки. Я нашел способ связаться с Сэл и рассказал ему все о том, кто я такой, как я оказался у Джорджио.
Он отпускает меня и опускает руку обратно на стол. — Связаться с доном Казалези было нелегко. Я посылал письма в церковь в Казале, надеясь, что там кто-то передаст мои послания в нужные руки. В конце концов, кто-то так и сделал. Я ходил на почту, когда могла вырваться, и однажды пришел ответ. Это было прекрасно, Мартина, — говорит он, и на его губах играет нездоровая улыбка. — Мой отец хочет меня видеть. Он сказал мне, что злится, что Джорджио разлучил нас, говорит, что никогда не доверял Джорджио полностью, а доверие для него очень важно, особенно сейчас. Оказывается, мой отец враждует с твоим братом. У меня было ощущение, что Джорджио что-то делает за спиной дона. Я сказал Сэлу, что, возможно, знаю, где скрывается Мартина де Росси, и ему было очень интересно узнать подробности. Я собираюсь сделать еще лучше. Я собираюсь заслужить доверие Сэла, приведя тебя прямо к нему.
Мой желудок опускается вниз. Дем. Если Поло отдаст меня Сэлу, Дем сделает все возможное, чтобы спасти меня.
Все, включая отказ от своих притязаний.
Я не могу этого допустить.
— Поло, не делай этого, — умоляю я, сжимая руками его рубашку. — Мой брат даст тебе все, что ты захочешь.
Но он не слушает. Он берет мои запястья в свои руки и притягивает меня к себе. — У Джорджио есть все, что я когда-либо хотел, и очевидно, что он не намерен делиться. — Его ноздри раздуваются, а затем его взгляд останавливается на моем ожерелье, которое подарил мне Джорджио. — Значит, мне придется взять его самому.
Я должна бежать.
Не теряя ни секунды, я изо всех сил толкаю его, но успеваю сделать лишь один шаг, как он выкидывает руку и обхватывает мое запястье. Он оттаскивает меня назад, берет за другое запястье и держит меня железной хваткой. Дыша мне в лицо, он требует: — Что ты вообще в нем нашла? Он больной человек. Я думал, ты поймешь это, когда войдешь в коттедж.
Дрожащий вздох покидает мои легкие. Вот почему замок на двери был сломан. Поло.
— Единственный больной здесь — это ты, — шиплю я.
Каким-то чудом я понимаю, что знаю, как выйти из своего нынешнего положения. Джорджио научил меня. Тренировка сработала, и я еще глубже вдавливаю запястья в грудь Поло, а затем резко отдергиваю их назад.
Он не ожидает этого, и его хватка разрывается.
Не теряя ни секунды, я обегаю кухонный остров, ставя его между нами.
Его глаза вспыхивают от возбуждения. — Ты собираешься сопротивляться, Мартина? Ты сделаешь только хуже для себя.
Я бегу к двери, ведущей на улицу, и успеваю пройти половину пути, прежде чем он валит меня на пол.
Черт!
Мои коленные чашечки ударяются о твердый пол, и боль пронзает ноги. Я задыхаюсь, когда он переворачивает меня на спину, но как раз в тот момент, когда он собирается оседлать меня, я втягиваю ноги, сгибая их в коленях, и упираюсь ступнями ему в грудь.
Он падает, хрюкая от боли.
БЕГИ.
Я бегу. Я почти добегаю до двери, когда он настигает меня, хватая бицепсы и выкручивая.
Я ударяюсь спиной о дверь, и он обхватывает мою шею руками.
Глаза дикие и страшные, он сжимает их и говорит: — После того как я отдам тебя Сэлу, он щедро вознаградит меня. Я попрошу его сделать тебя своей женой.
Тошнота накатывает так внезапно, что на секунду я уверена, что меня сейчас вырвет.
Он прижимает меня к двери и упирается в нее бедрами, его эрекция очевидна. — Я собираюсь вытрахать из тебя Джорджио. Я заставлю тебя забыть, что ты вообще к нему прикасалась.
У меня заслезились глаза, страх бьется в затылок, но впервые в жизни мне удается его побороть.
Да ладно. Я знаю это. Мы это практиковали.
Я беру один из его пальцев и сгибаю его назад. Он вскрикивает от боли, отпускает меня, и дальше все как в тумане. Мне кажется, я успеваю ударить его ногой между ног, прежде чем вылетаю за дверь и бегу к дому персонала.
— Аллегра! Томмазо! — кричу я во всю мощь своих легких. — Помогите!
Мне кажется, что я слышу шаги позади себя, но я не решаюсь посмотреть. Дом персонала уже близко, и Томмазо с Аллегрой помогут мне, как только я войду внутрь.
Тридцать метров. Двадцать. Пять.
Когда моя рука обхватывает ручку, я боюсь, что она будет заперта, но, слава Богу, она легко открывается, и я влетаю внутрь.
София прыгает на меня, пока я запираю дверь и натягиваю цепочку, ее вопли и лай достигают апогея. Наверное, она чувствует, что что-то не так. — Пойдем со мной!
Я бегу по дому, проверяя и запирая все окна и двери так быстро, как только могу. — Томмазо! Аллегра!
Ответа нет.
Где же они?
У меня сводит желудок. Если они уже ушли в кастелло или находятся в оранжерее, значит, я здесь одна. Они не услышат моих криков, если я буду здесь.
Я проверяю, есть ли у меня с собой телефон. Как только я их найду, надо позвонить Джорджио. Он знает, что делать.
— Алло! Томмазо, ты здесь?
София не перестает лаять. Она подходит ко мне, а потом бежит к подножию лестницы, оглядываясь назад, как будто хочет, чтобы я поднялась туда.
Меня охватывает ужасное предчувствие.
— Черт, черт, черт.
Я бегу вверх по лестнице, следуя за собакой до самых спален. Я никогда не поднималась сюда раньше, но София лает на одну конкретную дверь, поэтому я иду туда.
Руки дрожат, когда я берусь за ручку.
Когда я открываю дверь, то сразу же делаю шаг назад.
Крик подкатывает к горлу.
Мое зрение расплывается.
Томмазо и Аллегра лежат в постели, в лужах собственной крови.
ГЛАВА 29
МАРТИНА
НЕТ.
Я несколько раз моргаю, но образ остается.
Скомканные белые простыни, пропитанные пурпурным цветом. Темные раны на их шеях. Закрытые глаза и бледные лица.
Их пальцы слабо переплетены, и мысль о том, что в последние мгновения они тянутся друг к другу, заставляет меня задыхаться от рыданий.
София вскакивает на кровать и начинает тыкать Томмазо в руку, пытаясь разбудить своего хозяина.
— Уходи оттуда, — кричу я.
Она, видимо, уловила отчаяние в моем голосе, потому что прислушалась. Она спрыгивает на землю и подбегает ко мне. Бедная собака. Сколько времени она провела здесь, запертая с ними, не понимая, почему Томмазо ей не отвечает?
Мое сердце разрывается на части.
Поло провел с ними в замке два года, работал бок о бок с ними, делил с ними еду, смех, истории. Как он мог так поступить? Видели ли они его перед тем, как он это сделал? Вспыхнули ли их глаза от растерянности, когда они увидели, как он поднял нож?
Желчь подкатывает к горлу, я прижимаю ладонь ко рту, но не могу сдержать ее. Меня рвет в углу.
За звуками собственной рвоты я слышу, как что-то разбивается в гостиной внизу, и это заставляет меня действовать. Я вытираю рот тыльной стороной рукава, захлопываю дверь в спальню и прижимаю к ней тяжелый стол.
Это задержит Поло, но ненадолго.
Мне нужно что-то, чтобы вырубить его.
Но в этой спальне нет ничего даже отдаленно напоминающего оружие. Я бросаюсь к шкафу и начинаю рыться на полках. Одежда, украшения, еще одежда. Черт!
Опустившись на пол, я вытаскиваю случайную картонную коробку как раз в тот момент, когда Поло поворачивает ручку двери.
— Выходи оттуда, Мартина, — кричит он. — Ты теряешь время.
Я откидываю крышку, надеясь, что именно в таком месте Томмазо мог спрятать пистолет, но при виде содержимого у меня падает грудь. Это набор новых аксессуаров для ванной комнаты — крючки, маленькое круглое зеркало и длинная вешалка для полотенец.
Раздается громкий стук, затем резкий визг. Поло двигает стол. У меня нет времени искать что-то еще.