Когда я выхожу из лимузина с помощью телохранителей, мой брат закуривает сигарету, ожидая меня у подножия церковных ступеней.
Я хмурюсь. Не помню, чтобы Винс был курильщиком. Должно быть, стресс от того, что на него злятся три сестры, не дает ему покоя.
Я так и не простила его за ту роль, которую он сыграл в организации всей этой сделки с Рафаэле. Поскольку Винс не хотел становиться преемником папы, им пришла в голову светлая мысль предложить эту должность Рафаэле. Рафаэле не согласился бы вытащить Папу из тюрьмы ни за что. Но преемником не может быть какой-то посторонний человек, поэтому Рафаэле должен жениться на представительнице нашей семьи.
Я топаю к Винсу, радуясь, что под платьем на мне не туфли на каблуках, а плоские босоножки. Юбка была сшита на заказ для Джеммы, поэтому она была бы слишком короткой, если бы я прибавила несколько сантиметров роста.
Винс наблюдает за моим приближением и делает очередную затяжку.
Нервничает?
Я останавливаюсь перед ним и выбиваю сигарету из его руки. Она падает на землю, красная вишенка вспыхивает на бетоне и превращается в пепел.
— Я делаю это не для того, чтобы ты умер от рака легких.
Его губы подрагивают, хотя в глазах мелькает боль. — Никогда не меняйся, Клео.
Винс сейчас в моем списке дерьма, но он не такой уж плохой, как папа. До всей этой истории с Рафаэле я воспринимала брата как родственную душу. Ему не нравилось жить дома, и он нашел выход, чем я восхищаюсь.
Конечно, ему было гораздо проще убедить папу позволить ему работать на семью из-за границы, потому что он мужчина. Мне бы такая возможность никогда не представилась.
Он сканирует меня. — Ты в порядке?
— А ты как думаешь? Такое ощущение, что я иду на свои похороны.
Он хмурится. — Лучше бы до этого не доходило.
— Неважно. Ты можешь сказать мне, добралась ли Джем до Раса? Я всех спрашивала, и никто не смог мне ответить.
— Да.
Я закрываю глаза и облегченно выдыхаю. Слава богу.
— Как?
— Рас был в Нью-Йорке, когда помолвка была отменена. Она позвонила Вэл и быстро нашла его. Она хотела быть здесь, но… — Он заглянул внутрь церкви. — Ты же знаешь, как это бывает.
Разве я не знаю. Позволит ли мне Рафаэле снова увидеть сестру? Не думаю, что это произойдет в ближайшее время.
Я провожу ладонью по атласной ткани платья Джеммы. Главное, что она в безопасности и ее ребенок в безопасности. Остальное мы выясним позже.
Музыка в соборе меняется.
— Думаю, это наш сигнал, — говорит Винс.
Я моргаю, глядя на него, а мои мысли все еще заняты Джеммой. Потом меня осеняет, что он имеет в виду. Пришло время нам идти к алтарю. Внезапно у меня перехватывает дыхание. Вот и все. Мое лицо опускается, а Винс бледнеет.
— Я знаю, что моим поступкам нет оправдания, — говорит он, его голос звучит жестко. — Я был... Черт, я не знаю, о чем я думал. Ты многого не знаешь о моей жизни в Швейцарии. Когда-нибудь я тебе все объясню, если ты мне позволишь.
Раскаяние в его глазах кажется искренним, но я не такая, как Джемма. Я не умею легко прощать. Тем не менее, он мой брат, и, несмотря на то, что он засранец, я люблю его.
— Хорошо, — говорю я. — Поговорим позже. Помоги мне с этой чертовой вуалью.
Музыка становится громче, как будто призывая нас двигаться или иначе. Позади нас появляется мужчина - один из Рафаэле - и кивает в сторону входа в церковь. — Идите.
— Господи, мы идем, — огрызаюсь я.
Накинув вуаль, я беру Винса за руку. Мы поднимаемся по дюжине ступенек, двигаясь медленно из-за моего платья. Кто-то поднимает поезд позади меня, вероятно, тот же парень, который торопил нас, но я даже не пытаюсь посмотреть, чтобы проверить.
Мой пульс учащен. Я не могу поверить, что скоро выйду замуж.
Массивные двери собора распахнуты настежь. Внутри - ряды и ряды людей, которых я никогда не встречала, изредка мелькают знакомые лица. Моя семья где-то здесь, но я не ищу их.
Количество свидетелей моего падения просто ошеломляет. Я не отрываю взгляда от земли и считаю вдохи.
Мир расплывается, а я - крошечное пятнышко, которое движется сквозь него. Пот собирается на моей спине, просачиваясь в ткань свадебного платья Джеммы. Во рту пересохло. Я жалею, что не попросила воды по дороге сюда, вместо того чтобы молча размышлять о своем мрачном будущем замужней женщины.
Я крепче сжимаю руку Винса, и он бросает на меня обеспокоенный взгляд. Он не может видеть мое выражение лица под вуалью. Если бы он мог, то выглядел бы гораздо более обеспокоенным.
Мой ужас нарастает с каждым шагом. Это то, чего я всегда боялся. Полной передачи своей самостоятельности незнакомцу.
Я переживаю свой личный кошмар, и в конце прохода меня поджидает демон, готовый разорвать в клочья то, что мне всегда было дороже всего - мою свободу.
Меня может стошнить.
Может быть, это не навсегда. Я должна сохранять надежду, что каким-то образом мне удастся убедить Рафаэле выпустить меня из клетки. Но сколько времени это займет? Недели? Месяцы? Годы? Годы жизни с врагом.
Может, Рафаэле и помог Джемме, но он все равно мой враг. Он жаждет обладать мной. Я видела это в его глазах прошлой ночью, когда он смотрел на меня так, словно я была еще одной его собственностью.
Что он со мной сделает? Полагаю, все, что захочет. В этом и смысл, не так ли? Начиная с нашей брачной ночи. Все, что я не отдам ему добровольно, он возьмет силой.
Дыхание учащается. На моем предплечье появляется давление. Я опускаю взгляд и вижу, что это рука Винса.
— Клео, ты дрожишь, — говорит он низким голосом.
Да, у меня сейчас будет паническая атака, хочу сказать я ему, но не могу говорить.
В моих глазах появляются темные пятна.
И тут я замечаю цветы. Букеты голубых лилий в конце каждого прохода.
Любимые цветы Джем.
Я была на встрече с организатором свадьбы, когда она выбирала именно такую композицию.
Что-то в этих цветах пробивается сквозь панику, и мне удается сделать один глубокий вдох. Потом еще один.
Джеммы здесь нет, но в этом соборе она присутствует повсюду. Она спланировала эту свадьбу. Она выбрала цветы, музыку, платье, фату и все остальные мелочи, которые раньше были для меня так незначительны.
Теперь я цепляюсь за них. Я пытаюсь выбраться из паники и вспомнить, что делаю это ради сестры.
Она бы хотела, чтобы я шла к алтарю с гордо поднятой головой. Она бы не хотела, чтобы я рассыпалась на части перед всеми этими гребаными Мессеро. Я не доставлю им удовольствия видеть мои страдания.
Теснота в горле ослабевает.