Ее щеки покраснели. — Ты слишком много о себе возомнил.
— Я просто констатирую факты. — Я делаю глоток шампанского. — Если ты скажешь мне, чего хочешь, возможно, я дам тебе это.
Ее взгляд сужается. — Развод.
— Что-нибудь, что находится в пределах возможного?
—А ты не можешь просто отправить меня жить куда-нибудь подальше от тебя?
— Зачем?
— Чтобы я была счастлива.
— Почему это сделает тебя счастливой?
— Потому что я никогда не смогу быть счастлива здесь, с тобой. Я твоя пленница. У меня нет свободы, а в неволе мне плохо.
— Не понимаю, чем это отличается от того, что было, когда ты жила дома.
Ее взгляд искрится. — Думаешь, мне нравилась моя жизнь дома?
В ее тоне проскальзывает злость. — Знаешь, как часто я жалела, что не родилась у другой матери? Которая не пыталась впихнуть меня в форму, которую я возмущала всеми фибрами своего существа?
Я знаю толк в том, что родители заставляют меня влезать в форму, но, в отличие от Клео, я позволила влить себя прямо в нее. У меня не было другого выбора. Только если я хотела, чтобы моя мать выжила.
Я обвожу ее взглядом. — Не похоже, что ей это удалось.
— Нет, — угрюмо говорит она. — Но и я не получила того, чего хотела. Так что мы оба проиграли.
— Ты моя жена, и ты принадлежишь мне. Ты не сможешь сделать ничего, что заставило бы меня отослать тебя, поэтому я предлагаю тебе прекратить тратить свое время на попытки.
В ее глазах что-то дрогнуло. Надежда?
Не задумываясь, я дотягиваюсь до ее колена под столом и кладу на него руку. Затем я понимаю, что делаю. Я пытаюсь утешить ее. Не могу вспомнить, когда я в последний раз кого-то утешал.
По коже пробегают мурашки беспокойства.
Нет, в этом есть смысл. Возможно, это самый быстрый способ преодолеть ее защиту, поэтому я и делаю это. Она позволяет мне продержаться так несколько секунд, а затем отводит ногу в сторону.
Я сдерживаю вздох. Такая чертовски упрямая. — Хорошо. Если бы ты могла сделать все, что угодно, что бы ты сделала?
Она расчесывает волосы по плечам и смотрит на меня пронизывающим взглядом. — До того как я вышла за тебя замуж, я хотела поступить в колледж.
О том, чтобы отправить ее в колледж, не может быть и речи. Она станет мишенью, если пойдет туда, а у меня нет желания отправлять ее туда, где другие мужчины смогут ее разглядывать.
— Зачем?
— Изучать бизнес. Я хотела стать музыкальным менеджером.
— Музыкальным менеджером?
— Да. Люди, которые управляют карьерой певцов и групп.
— Почему?
— Потому что я хотела быть уверенной, что артисты не будут обмануты. Разве ты не слышал, что случилось с Бритни Спирс?
— Я не стремлюсь быть в курсе сплетен.
Она выглядит обиженной.
— Это не сплетни. Она одна из самых больших звезд в мире, и в течение многих лет ее семья использовала ее в своих интересах и контролировала ее жизнь. Если это могло случиться с ней, это может случиться с каждым. Мы с друзьями ходили на марши в ее поддержку, пытаясь привлечь внимание к ситуации.
— Твои родители разрешали тебе это делать?
— Да, после того как им надоело мое нытье. Но я бы все равно пошла. Бритни нужна была наша помощь.
Мои губы дернулись. Может, она увидела параллели между ситуацией поп-звезды и своей собственной.
Боже, она действительно немного странная. И у нее есть этот юношеский идеализм. Иногда я забываю, насколько она молода. Я никогда не была идеалисткой, даже в ее возрасте. Мой отец показал мне уродство мира еще до того, как я достиг половой зрелости. Но мне нравится ее страсть. Может быть, есть способ направить ее в более продуктивное русло.
— У меня есть человек, которому ты можель помочь.
— Кому?
— Одной из моих кузин. Ее зовут Лоретта. Она владеет магазином одежды на заказ, и дела у нее идут неважно. Я не могу вечно помогать ей. Ей придется закрыться, если она не сможет выкрутиться. Она не знаменитость и не музыкант, но помощь ей не помешает.
В глазах Клео мелькнуло любопытство. — Правда? Какого рода помощь?
Я пожимаю плечами. — Лишние руки для помощи в магазине и кто-то с новым взглядом на то, как она там управляет.
Она опускает взгляд на свои колени и складывает салфетку. — Ты уверен, что она захочет меня там видеть?
— У нее нет выбора. У нее достаточно денег, чтобы заплатить за следующие три месяца аренды, а потом ей придется освободить помещение.
— Ты позволишь ей потерпеть неудачу?
— Неудача - это неизбежная ступенька к успеху. Если я буду относиться к бизнесу Лоретты как к благотворительности, это не пойдет ей на пользу.
Клео склонила голову набок. — Подожди, так ты позволил ей начать этот бизнес?
— Да, когда я стал доном. Она много лет просила разрешения у моего отца, но он всегда ей отказывал.
— Почему ты не отказал? Ведь это противоречит традициям твоей семьи, не так ли?
— Я не считаю, что традиции должны быть незыблемыми. Прошло уже больше века с тех пор, как моя семья приехала в Америку, и мир с тех пор изменился. С каждым поколением некоторые традиции уходят на второй план. И я видел, как сейчас работают женщины в Каморре. Им разрешено участвовать в бизнесе, если они того пожелают, и многие из них становятся влиятельными лицами. Зачем лишать мою семью такого потенциального преимущества?
Никто в Cosa Nostra не станет спорить с тем, что каморристы в Италии организовали грозную операцию, и во многом это связано с их готовностью адаптировать свои методы к меняющемуся миру, а не слепо придерживаться традиций.
Я глажу рукой свой галстук.
— Если женщина приходит ко мне и предлагает план, как внести свой вклад в бизнес, я готов его рассмотреть. Но ситуация с моей кузиной сложилась не лучшим образом. Я рискнул, вызвав недовольство ее родителей. Если она не сможет повернуть свой бизнес в нужное русло, мне будет сложнее снова давать подобный шанс другим женщинам.
Клео смотрит на меня так, будто у меня выросли рога.
Признаю, соглашение с Лореттой - это эксперимент, который находится на грани провала. Она не замужем, и ее родителям не нравится, что я позволил ей откладывать с кем-то, но я хотел попробовать. Когда Лоретта обратилась ко мне, я подумал, что у нее есть все необходимое, чтобы сделать бизнес успешным. Но прошел почти год с тех пор, как она открыла магазин, и дела обстоят не лучшим образом.
Я доливаю шампанское Клео. — Ну что? Что ты думаешь?
Она поднимает бокал и делает долгий глоток.
— Я знаю, что ты делаешь. Помочь кузине - это не то же самое, что поступить в колледж, как бы ты мне это ни преподносил.
Я откидываюсь назад и скрещиваю руки на груди.
— Как я вижу, у тебя есть два варианта. Провести остаток жизни, будучи несчастной и желая того, чего у тебя никогда не будет, или попытаться извлечь максимум из того, что тебе выпало. Я уже сказал, что у меня нет намерения держать тебя в клетке. Единственная клетка, в которой ты находишься, - это твоя собственная голова.