Я не должна развлекаться. У меня возникает искушение рассмеяться ему в лицо и назвать его идиотом за то, что он посвятил меня в свой план. Посмотреть, как он отреагирует, когда я скажу ему, что собираюсь отправиться с этой информацией прямо к Рафаэле.
Но другая часть меня сдерживает себя. Та часть, которая хочет хотя бы рассмотреть возможность быть с Джеммой и Вэл. Быть свободной от всего этого.
— Я подумаю об этом, — говорю я.
На языке у меня вкус яда.
ГЛАВА 24
КЛЕО
На следующее утро я просыпаюсь, прижавшись спиной к обогревателю.
Только через мгновение я понимаю, что это мой муж. Я помню, как засыпала, прекрасно осознавая, что между нами шесть или около того дюймов пространства, а теперь они исчезли. Их стерло ночное притяжение между нашими телами.
Мои пальцы судорожно сжимают простыни. Дыхание Рафаэля медленное и ровное, но я знаю, как он звучит, когда спит, а сейчас он не спит.
Вместо того чтобы отстраниться, как следовало бы, я выгибаю позвоночник, слегка отводя бедра назад.
Это бесконечно малое движение. Такие люди делают во сне. Твердости, с которой он прижимается ко мне, хватило бы, чтобы разбудить любого.
Мое дыхание сбивается. Я знаю, что он это услышал. Возможно, он почувствовал крошечный толчок, который я сделала, прижавшись к его груди.
Большая рука скользит по моему бедру, задевая ткань ночной рубашки и вызывая приятный зуд под кожей. Его движения медленны и неторопливы, как будто мы находимся во сне. Он толкает меня вперед, пока я не оказываюсь прижатой к матрасу, а мое лицо не оказывается наполовину зарытым в подушку. Мои твердые соски плотно соприкасаются с кроватью, и я слегка стону от давления.
Рафаэле прикасается губами к горлу и лижет мою разгоряченную плоть. Я подавляю вздох и стон. Его пальцы впиваются в мое бедро, а большой палец надавливает на выпуклость моей задницы. Его губы переходят на мой затылок, а затем опускаются ниже, проходя по позвоночнику. Влажные поцелуи касаются каждого позвонка, которые я чувствую между ног.
Я жажду большего.
Я закрываю глаза, поглощенная ощущениями, которые он создает в моем теле.
И тут на мое плечо приземляется крошечный дьяволенок и шепчет мне на ухо: Если ты поможешь мне схватить его, я дам тебе свободу.
Мои глаза распахиваются.
Черт.
Вспоминается разговор с отцом.
Я ударяю Рафаэле локтем в ребра и чуть не падаю на пол, пытаясь от него убежать. Он ловит меня в тот момент, когда я уже собираюсь откинуться на край матраса, его рука тисками обхватывает мою талию.
Наши взгляды встречаются впервые за это утро. Его - темный, голодный и полный разочарования. Мой - широкий, тревожный и такой чертовски привлекательный.
Я еще не решила, что буду делать - приму ли предложение отца или нет. Но одно лишь воспоминание о его словах наполняет меня чувством вины.
Папа хочет, чтобы Рафаэле был мертв. А я сижу на этой информации, вместо того чтобы сказать ему.
— Отпусти меня, — шепчу я.
Он отпускает. Я неуклюже приземляюсь на ноги, бросаюсь в ванную и закрываю за собой дверь. Мое сердце в панике колотится в груди. От одной мысли о работе с отцом меня тошнит, даже если это пойдет мне на пользу. Стефано Гарцоло не заслуживает того, чтобы быть доном.
А Рафаэле не заслуживает смерти.
Он убил бесчисленное количество людей. Он - символ всего, что ты ненавидишь. Всего, от чего ты хотела убежать.
Я включаю душ, устанавливаю ледяную температуру и вхожу внутрь. Когда вода попадает на кожу, меня пробирает крупная дрожь.
Мне нужно больше времени. Больше времени, чтобы узнать Рафаэле. Больше времени, чтобы убедить себя в том, что в этом жестоком человеке скрывается настоящий человек. И мне нужно больше времени, чтобы понять, чего я хочу от своей жизни.
Потому что впервые с тех пор, как я себя помню, ясного ответа нет.
Час спустя мы с Рафаэлем сидим и завтракаем вместе. Это первый раз с тех пор, как мы поженились.
Выходит горничная с кофейником и наполняет мою чашку. Рафаэле разговаривает по телефону, но когда она уходит, он кладет его лицом вниз на обеденный стол и обращает свое внимание на меня.
— Как прошел вчерашний день с Лореттой, tesoro ?
Я достаю сахар и добавляю ложку в кофе, не торопясь. — Не очень хорошо.
Его лицо темнеет. — Что случилось?
Мне не очень хочется говорить об этом, но я сомневаюсь, что он откажется. Я выдыхаю. — Она дала понять, что не думает, что я могу ей помочь. Ей неинтересно слушать мои идеи.
— Почему?
Я делаю глоток кофе.
— Она права. Я ничего не знаю. Я никогда не управляла бизнесом. Я никогда не пыталась спасти компанию. Может быть, если бы я училась в колледже, я бы знала, как спасти прогорающий бизнес, но сейчас ей, наверное, лучше без меня.
Рафаэле качает головой. — Поверь мне, бизнесу не учат в колледже. Ты учишься, пробуя что-то, терпя неудачи и извлекая уроки из своих неудач. Думаешь, кто-то учил меня, как управлять этим предприятием?
— Разве ты не учился у своего отца?
По его лицу пробегает тень.
— Мой отец научил меня жестокости. Он научил меня быть жестоким и внушать людям страх. У него не хватило терпения научить меня чему-то еще.
Это первый раз, когда Рафаэле говорит мне о своем отце. Он никогда не говорит о своей семье. Даже о матери или сестрах.
Внутри меня разгорается любопытство. — А что насчет твоей матери? Чему она тебя научила?
Его челюсть застывает. — Мы сейчас говорим о тебе.
— А что насчет меня?
Разочарование просачивается в мой тон. Почему он так настойчиво добивается этого? Это ведь я сделала большую ставку на то, что у меня есть работа. Он должен быть счастлив, что я отказываюсь от этой идеи. — Как ты уже убедился, я умею тратить деньги. Я не умею их зарабатывать.
— Я не думал, что ты бросишь.
—Теперь ты пытаешься применить обратную психологию? — Я встаю, больше не голодная. — Это не сработает. Я туда не вернусь. Лоретта считает меня испорченной и слабой, так зачем мне с ней возиться?
Он хватает меня за запястье и поднимается, его тело отбрасывает на меня тень. Я задыхаюсь, когда он прижимает меня к краю стола.
— Ты опираешься на самое низкое мнение людей о тебе, потому что думаешь, что это дает тебе силу. Это не так. Знаешь, что дает тебе настоящую силу? Доказывать, что они ошибаются.
Я сглатываю от горькой правды, прозвучавшей в этих словах.
— Прекрати, — шепчу я.
— Что прекратить?
— Прекрати пытаться заставить меня измениться. Я никогда не сравнюсь с той идеальной женой, которую ты придумал.
Он поднимает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке. Его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и мой взгляд падает на его губы. Губы, которые я думала поцеловать снова. Какая-то часть меня надеется, что в следующий раз, когда мы поцелуемся, все будет по-другому. Мой желудок не будет переворачиваться, а нервные окончания не будут гореть.