— Тебе не стоило даже думать об этом. Твой отец - гребаный идиот, и его план никогда бы не сработал. Ты должна была это знать.
— Мне жаль. Мне очень жаль.
Я опускаю нож, заправляю его обратно в рукав и открываю дверь машины. — Садись.
Она проскальзывает внутрь, не сводя с меня взгляда. Я следую за ней и захлопываю дверь.
Сандро смотрит на меня в зеркало заднего вида, его челюсть напряжена, а кожа бледная, как простыня. — Куда?
— Домой.
Клео прижимается к другому концу сиденья, ее глаза в розовых ободках прикованы ко мне. Я отворачиваюсь от нее. Мы проезжаем через лабиринт небоскребов, и я пытаюсь успокоиться, но через десять минут я все еще нахожусь в своих мыслях.
Она не сделала этого.
Но она думала об этом. Она представляла свою новую жизнь без меня.
Она выбрала тебя.
Из моего горла вырывается рык, и я хватаю ее, притягиваю к себе, задираю юбку ее платья, чтобы она могла облокотиться на мои бедра.
Ее широко раскрытые глаза встречаются с моими. Она похожа на оленя в свете фар, не знающего, оставаться ли ей на месте или попытаться убежать.
Я запускаю руку в ее волосы и целую ее. Он грубый, чистый и доминирующий. Чтобы заявить о себе. Чтобы напомнить ей, кому она принадлежит.
Она выбрала тебя.
Ее рот открывается для меня. Мой язык проникает внутрь. Я кусаю ее губы, притягивая их зубами. Я целую ее до тех пор, пока мы оба не задыхаемся, пока мой гнев не смешивается с возбуждением - таким, которое заставляет человека гореть.
Я в ярости от нее, и я так чертовски тверд.
Она выбрала тебя.
Клео подносит руки к моей груди, ее правая ладонь лежит над моим колотящимся сердцем. Я отдергиваю их от себя. Зачем ей знать, как она заставляет эту чертову штуку биться?
Я завожу ее запястья за спину и прижимаю их к пояснице. Другую руку я опускаю в карман на спинке сиденья Сандро и достаю одну из застежек-молний, которые всегда держу там. Я все еще целую ее, пока обматываю стяжку вокруг ее запястий. Затягиваю.
Она откидывается назад, ее губы пухлые, а щеки розовые. — Что ты делаешь?
Сандро переводит взгляд на нас в зеркале. На долю секунды мы устанавливаем зрительный контакт, после чего он сглатывает и снова смотрит на дорогу.
— Ты назвала меня своим тюремщиком. Может, пришло время мне начать вести себя как тюремщик?
Ее рот открывается в шоке. Ее руки сгибаются, когда она проверяет сдержанность, но это бесполезно. Теперь она в моей власти.
— Сними это.
Ее голос дрожит.
— Нет.
Я провожу взглядом по ее телу, вниз, туда, где виднеется треугольник нижнего белья. Мой большой палец проводит по ее щели через ткань. Она хнычет. Я делаю это снова. И еще раз. Пока она не начинает дрожать, с трудом удерживаясь на месте.
Она оглядывается через плечо, словно опасаясь, что Сандро наблюдает за нами. Под таким углом он ничего не видит.
Я впиваюсь пальцами в ее бедра и наклоняюсь вперед, прижимаясь губами к ее уху.
— Я должен трахнуть тебя прямо здесь, чтобы ты залила кровью все сиденье. Может, я попрошу Сандро потом все убрать.
Я жду, что она проклянет меня, но она этого не делает.
Когда я откидываюсь назад, в ее глазах горит возмущение. Как будто она знает, что я не такой, что я никогда бы так не поступил и что я ее не обманываю, так зачем же я это говорю? Просто чтобы причинить ей боль? Так же, как она ранила меня? Моя грудь сжимается в спазме.
Нет, ничто не причиняет тебе боли.
Она наклоняется вперед и целует меня.
На этот раз по-другому. Мягко. Извиняясь. Примирительно.
Я поворачиваю голову, прекращая поцелуй. Я еще не закончил злиться на нее.
— Я хочу наказать тебя, — шепчу я.
— Тогда сделай это, — шепчет она в ответ.
ГЛАВА 29
КЛЕО
Рафаэле смотрит на меня сквозь низкий гул двигателя машины и едва слышную песню, играющую на стереосистеме. Тишина сковывает мое горло, но я не решаюсь ее нарушить. Мы набираем скорость. Я подпрыгиваю на его коленях и соприкасаюсь с чем-то твердым.
Мой язык высовывается за пределы губ, и его взгляд падает на мой рот.
Воздух в машине кажется более заряженным, чем небо перед ударом молнии.
Видите, в чем проблема - не думать о последствиях? Именно так вы оказываетесь на заднем сиденье автомобиля с застегнутыми запястьями, красными губами и больным сердцем.
Я должна была знать, что он разозлится из-за того, что я долго не могла сказать ему правду, но мне нужно было время, чтобы разобраться в своих чувствах. Я совершаю огромный прыжок веры.
Его руки, большие и теплые, лежат на моих бедрах. Он проводит кончиками пальцев по краю моих трусиков. Мне кажется, он даже не осознает, что делает это. Он так далеко зашел в своих мыслях. Сухожилия на его шее натянуты, а челюсть не разжимается с тех пор, как я прошептала ему на ухо.
Он думает о том, как меня наказать?
— Что ты сделаешь с моим отцом? — спрашиваю я, хотя бы для того, чтобы притвориться, будто я не гужу от предвкушения.
Мой муж - убийца. Я должна бояться того, что он со мной сделает. Но не страх заставляет мою киску сжиматься. В его взгляде - темное обещание, заставляющее меня думать о спутанных простынях, следах укусов и грязи, которую он бормочет мне на ухо.
— Он умрет, но на сегодня с меня хватит разговоров о нем.
Я киваю. Что теперь будет с моим отцом - не в моей власти. Он сам вырыл себе могилу.
Машина плавно останавливается.
— Мы приехали, — говорит Сандро.
По моей шее волной прокатывается тепло. Я не знаю, сколько Сандро видел или слышал, но знаю, что пройдет немало времени, прежде чем я смогу заставить себя снова посмотреть в глаза своему водителю.
— Тебе не нужно выходить, — говорит Рафаэле, не сводя с меня взгляда. — Иди домой, Сандро.
— Да, босс.
Рафаэле снимает меня с себя, опускает юбку моего платья и открывает дверь.
Он помогает мне выйти и обхватывает рукой мои бицепсы. Застежка-молния впивается в мои запястья, пока он ведет меня по ступенькам. Позади нас заводится машина, и Сандро уезжает.
Рафаэле отпирает дверь и слегка подталкивает меня внутрь. В доме царит тишина. Персонал в столь поздний час уже ушел. Здесь нет никого, кроме нас.
Даже если я закричу, никто меня не спасет.
Дверь запирается. Я чувствую, как этот резкий щелчок отдается в глубине моего нутра. Усик страха лижет мой затылок, но его поглощает другая волна тепла.
Рафаэле останавливает нас посреди фойе и, взяв меня за руку, разворачивает к себе.
Лунный свет покрывает скульптурные линии его лица, прорисовывая нахмуренные брови, сильную челюсть и острые скулы. Он поднимает руки к горловине моего платья и загибает большие кулаки вокруг ткани.
Я догадываюсь, что он собирается сделать, но разрыв, который раздается в воздухе, все равно заставляет меня резко вдохнуть.